Рецензия на книгу
Дворянское гнездо
Иван Тургенев
Аноним30 января 2015 г.Перед тем, как приступить к чтению, я задумалась – почему у меня на полках так мало книг русских авторов, да и читала я их немного? Пожаловаться на школу не выйдет – я обожала уроки литературы, и учительница у меня была потрясающая. Принципиальное нежелание читать «наших»? Тоже нет.
Горечь. Боль. Обида. Ужасное чувство безысходности. Думаю, все эти чувства и есть причина того, что каждый раз, когда во мне просыпается жгучее желание «вернуться к основам», я все-таки выбираю что-то другое. На этот раз убежать не получилось. Надо же с чего-то начинать.
Тургенев. Он настолько открыт и честен со своим читателем, что становится страшно, и так же как я люблю и уважаю автора за эти качества, за них же я его и сторонюсь. Почему герои русских книг не могут быть счастливы. Почему Лаврецкий, Лемм, Лиза не могут любить и быть любимыми. Потому что русский человек боится. Боится быть счастливым. Боится любить. Потому что широкая русская душа вмещает в себя боль всего народа, а для любви в ней места не остается.
Тургенев потрясающе современен. Столько времени прошло, сколько поколений сменилось, а боль все та же, страхи все те же и мы все там же. Такие же «Лаврецкие», не способные раз и навсегда отпустить прошлое и позволить себе быть счастливыми живут среди нас. Такие же «Лизы», раз обжегшись, навечно закрываются от мира. И такие же скитальцы «Леммы» все бродят бесконечно, как призраки, страшась показать, что все еще живы, что все еще чувствуют. Постаревшие, не телом, а душой. Одинокие. Очерствевшие. В них нет веры в лучшее. У них нет будущего.
Иван Сергеевич поистине великолепен в своей прямолинейности, он не делает открытий, все уже было сказано до него и будет, не раз, сказано после, простая аксиома жизни: нежелание бороться, страх быть непонятым, подкрепленный какими-то безумными правилами, навязанными неизвестно кем, приводит к беспомощности, злости, и, в конце концов, к разочарованию в себе, в жизни, во всем окружающем. Но не была бы вся русская литература поистине гениальной, если бы не надежда. Надежда посреди этой непролазной горы предрассудков. Надежда на то, что с новым поколением все изменится к лучшему.
437