Рецензия на книгу

• 

  Аноним15 января 2015 г.

  Я читал «Собор Парижской Богоматери» в советском издании 1947 года (в старой орфографии, «чорт» и т.п.). Черная мрачная обложка, несколько мрачных черно-белых иллюстраций – томик в самом деле выглядит готично, под стать содержанию. Язык перевода, выполненного Надеждой Александровной Коган, насыщен и тягуч, но легок для восприятия.

  Повествование вызвало у меня крайне смешанные чувства. С одной стороны очевидные длинноты, пространные отвлеченные рассуждения и очень много личного мнения автора об искусстве. С другой стороны, в те краткие периоды, когда перо автора доходит до действия, пружина спускается, и рассказ бодро несется вперед.

  Сначала я решил списать такую компоновку на время публикации романа, 1831 год. Разумно предположить, что тогда эта литературная форма находилась в раннем детстве, отсюда и все несовершенства. Однако, например, в 1840, всего через 9 лет, в свет вышел «Герой нашего времени», практически безупречный в компоновке и стиле.

  Тогда я предположил, что книга публиковалась в журналах, частями, и Гюго просто продлевал удовольствие, растягивая главы и подогревая интерес к последующим продолжениям. Однако франкоязычная Википедия говорит об одномоментной публикации в 1831 году (правда, без некоторых публицистических глав). Значит Гюго просто писал так, превращая художественное произведение в памфлет. Почему бы нет?

  Дальше...

  Любопытно, как Гюго выпячивает роль буржуазии, этого будущего властелина мира. Знаменитая сцена с фландрским послом-чулочником искупает множество пустых страниц сравнения архитектуры Парижа-148X с архитектурой Парижа-183X.

  Итак, что в сухом остатке? Действие, периодически переходящее в фарс. Персонажи-функции, почти лишенные психологии. Красочно переданный «нормальный уровень средневекового зверства». Что же дает синтез этих довольно блеклых характеристик? Легенду. Эпос. Вечные образы.

  Гюго явно попал в незанятую нишу. И дело не только в том, что это «первый значительный исторический роман на французском языке» и что это был период романтизма с его интересом к «стабильному» прошлому (об этом я немного писал в рецензии на «Белый отряд» Конан Дойля). Массовая политика уже началась («эпоха войн и революций»), а соответствующего литературного отражения у нее еще не было. А тут россыпь героев, как две капли воды похожих на тех, кто бунтовал в 1789, 1830, 1848 и 1870.

  Где-то мне встречалось утверждение, что «Шум и ярость» Фолкнера – это первое произведение, в котором раскрыт внутренний мир человека с ограниченными возможностями. Это очевидно не так – Квазимодо, пожалуй, единственный персонаж романа (если не считать Гренгуара), наделенный богатым и противоречивым внутренним миром. И это тоже стало несомненной творческой удачей автора.

  И третья удача – средневековый Париж при расцвете «старого порядка», с его позорными столбами и Монфоконом, королевскими резиденциями, цепями на улицах и вретишницами в кельях. И чудовищной энтропией, несправедливостью и лицемерием.

  Что же нужно, чтобы создать бессмертное произведение? Все очень просто – обладать безусловным талантом и выпустить книгу в подходящий исторический момент.

  40

  341