Рецензия на книгу
The Goldfinch
Donna Tartt
Аноним6 января 2015 г.Я решила, что раз я не могу найти удовлетворяющий меня обзор, то напишу его сама. Скромность - вот главное отличие хорошего филолога, как могли догадаться мои читатели, но я плохой филолог и буду хвалить себя сама. Поехали, я планирую длинно.
Вообще "Щегол" вполне мог возникнуть в книгобложике, но он оказался не тем текстом, о котором говорят. Я часто замечаю, что часть текстов должны отзываться именно написанным словом и только написанным, а произносить что-то в формате околофилологической болтовни про них можно, конечно (преподавание литературы учит тому, что можно говорить обо всем, но не обо всем стоит), но не отразит и трети.
Скажу сразу (в третьем абзаце) - "Щегол" мне понравился примерно в той же степени, что и не понравился. Часть повествования, связанная с жизнью с отцом, вызывала у меня стойкое неприятие, желание закрыть книжку, проклятия в адрес героев, печальное недоумение, раздражение отчетливое в адрес Бориса, финальная часть перекосила меня примерно как вот этот смайлик о_О, но они были удивительно живыми. Донна Тартт создала тут тот текст, который так редко встречается в рафинированной и условно интеллектуальной литературе, - раздражающий, неприятный, доводящий мелочами до бешенства (это как колючий ярлычок у кофты, не срезанный утром и стирающий кожу до красноты к вечеру), требующий не равного интеллектуально собеседника, способного искать аллюзии и реминисценции, а читателя, способного к эмоционального сопереживанию, вовлеченному, который не бросит. Очень здорово строить около трети (или даже чуть больше) исключительно на антипатичных героях и ситуациях, потому что нынче мало кто на это решается - и вот эта решимость у Тартт с ее предыдущим очень гладким романом выглядит смелым шагом и вообще шагом в авторском развитии.
Оставшаяся часть текста - это как раз то, что я очень люблю. Я попала в плотное текстовое пространство, где много от Диккенса и надо всем этим встает Нью-Йорк, старые книги, старые картины, тихое сияние, запах снега, тревоги, рождественских кексов, все сплетается, все звучит, нет случайных персонажей, как на картинах больших мастеров, когда каждый что-то значит, а не просто занимает место на полотне, и каждый из нас становится тем самым щеглом, который навечно привязан к шесту, и все это уместно и хорошо.
Текст очень плотный и очень связанный, и обладает тем важным качеством, которое часто теряется, - он весь отлично звучит. Да, мне могут не нравиться какие-то части (а вам какие-то другие), но они все связаны и звучат только вместо, потому что стремительность и разорванная ткань финала не вышла бы, если бы не было плотного и неспешного звучания, которое сорвется после взрыва, достигнув кульминации - а после немного заунывного, правильного и академичного, чтобы уйти в что-то лихое, явно сыгранное на балалайке, и вновь вывернуть в гармоничную жизнь взрослого Тео с раздражающими срывами, снова ухнуть, и выйти уже на завершающие покойные аккорды, которые поют о том, что жизнь - это не сказка и не голливудский финал, это что-то иное, больше и массивнее, чем ты можешь постигнуть, но не больше того, что ты можешь исправить и преодолеть.49426