Рецензия на книгу

• 

  Аноним9 августа 2024 г.

  Поражение. Памяти Д.Ф. Уоллеса

  Трудно сказать, в каких отношениях Д.Ф.Уоллес находился с Богом, и как соотносил себя с христианством, но его без тени иронии можно назвать религиозным писателем, а «Бесконечную шутку», соответственно, религиозным романом. Библией Д.Ф.Уоллеса был алфавит, религией — слово, Богом — текст. В работе с языком для Уоллеса нет границ, рамок, догм. Ему подвластно буквально все: грубый лаконизм уличного арго; зубодробительные описания по 100-120 слов в предложении; искрометные, пронизанные тонким юмором диалоги; пейзажи раскаленных аризонских закатов и рассеянного полудня в стылом небе Среднего Запада.

  Вы думаете, 20-страничное описание, лишенное всякого действия (торчок сидит в комнате, ожидая дилера), это скучно? Д.Ф.Уоллес докажет, что из подобных немудрящих вводных можно выточить одну из проникновеннейших сцен романа. Вы думаете, контркультурный трэш Паланика и Уэлша закрыл тему социального дна? Тогда вы просто не читали главы про Бедного Тони Краузе, страдающего синдромом Отмены в грязном бостонском сортире, испытывая на себе метафизическую тяжесть времени, когда даже секунды становятся угловатыми и острыми, как нож.

  Вы думаете, что знаете про хроническую депрессию, зависимость, одиночество, а еще — про то, как справиться со всей этой мозговыламывающей херней? Дон Гейтли поведает про глубину ваших заблуждений. Вы поймете, что иногда нужно встать на колени и умолять о помощи, весь такой в слезах, соплях и гное, с эпилептически перекошенной челюстью и судорогами во всех конечностях, просить кого-то там наверху, и не важно, есть он там или нет, и не важно, веришь ли ты в него, просто встань, сука, на колени и проси, — если, конечно, ты готов перешагнуть через Отрицание и на самом деле хочешь выбраться из всего этого дерьма, чувак.

  А еще вы узнаете про трансцендентальные основы игры в теннис и Теорию воспитания (по убедительности мало чем уступающую штудиям Стругацких); а еще вы познакомитесь с удивительным и страшным миром наркотиков, марихуанововое мышление, пограничное сознание, стадии передоза, разницу между кокаином и спидами; а еще вам расскажут, что такое квебекский сепаратизм и объяснят, почему новым президентом Америки стал эко-популист с запущенной формой мизофобии а-ля Говард Хъюз.

  Однако главное в «Бесконечной шутке» — то, что действительно заставляет вас продолжать чтение, — ее язык.

  Один из переводчиков романа, писатель Алексей Поляринов, в одном из интервью прозорливо заметил, что лучшие сцены книги — ее наиболее сложные сцены, где словесная эквилибристика, работа с синтаксисом и умение автора провести свою мысль через десятки, а то и сотни страниц перевешивают любое предшествующее раздражение, головную боль и сонливость, каковые, порой (чего уж скрывать), могут возникнуть при исследовании буреломов этого поистине циклопического текста. Дмитрий Быков называл подобный опыт «наслаждающимся чтением», — характеристика, весьма точно отражающая впечатления от «Бесконечной шутки».

  Д.Ф.Уоллесу нет равных в описаниях патологий, нервозов, сложных суицидальных состояний. Он владеет техникой зубодробительного «слоу мо», когда все движения, мысли и ощущения героев описываются с той степенью детализации, что перед читателем сцена предстает в буквально-таки анатомическом разрезе, оставляя, впрочем, простор для собственно читательских интерпретаций.

  Штудируя «Бесконечную шутку», ты невольно становишься адептом Слов и Текста, человеком, стремящимся к пониманию и гармонизации мира через служение Книге, к почти каббалистическому взгляду на вселенную.

  Говорят, Д.Ф.Уоллес «покончил с постмодернизмом»: и действительно, после «Бесконечной шутки» попытки вернуть литературу в теплую ванну все обесценивающей иронии выглядят откровенно беспомощно. Однако, вынося приговор постмодернизму, Д.Ф.Уоллес не предлагает блистательной альтернативы, только ее бета-версию. В текстах Уоллеса, будь то романы, эссе или рассказы, преизрядно звенящих, исповедальных кусков. Уоллес умеет писать, будто с него сорвали не только одежду, но и кожу. И на каждую такую сцену приходится три (если не пять) проходных. Текст Уоллеса перенасыщен описаниями сюжетов выдуманных фильмов, правил несуществующих игр, эффектов наркотических препаратов, и так далее и тому подобное. Это утомляет, этому нет внятного оправдания.

  Д.Ф.Уоллес демонстративно отрицал постмодерн, но его главный роман в значительной мере состоит из чисто постмодернистских трюков. Нарочитая переусложненность архитектуры текста, игры с хронологией, постоянная ломка нарратива, отсылки ради отсылок, смешной, но совершенно необязательный псевдо фантастический стеб в жанре альтернативной истории: террористы-колясочники (ха-ха), катапульты, запускающие мусор на территорию Канады (два раза ха-ха), а еще — изобретательные, но быстро приедающиеся байки про сумасшедших/наркоманов/алкоголиков на разных стадиях распада личности. Далее везде.

  На мой взгляд, избыточность «Бесконечной шутки» проистекает из патологически зацикленного сознания автора, его болезни, депрессии. Книга гигантоманских излишеств (1 200 страниц плюс 388 ссылок, к которым, разумеется, есть дополнительные пост-ссылки), — и на всем ее протяжении тебя не покидает странное клаустрофобическое ощущение. Ты находишься внутри головы Д.Ф.Уоллеса, это и храм, и тюрьма, здесь не знают стоп-слова, здесь не умеют прибегать к остранению. Подобно американскому торнадо, роман затягивает в центр шевелящегося безумия, из которого нет и не может быть выхода.

  7

  460