Рецензия на книгу
Оскар Уайльд. Письма
Оскар Уайльд
Аноним29 декабря 2014 г.Француз по сердечному влечению, по крови я ирландец, обреченный англичанами говорить на языке Шекспира.Я очень люблю творчество Оскара Уайльда, хотя прочитала у него довольно мало произведений (особенно это заметно после данной книжки). Впрочем томик с собранием сочинений под руками, поэтому при возможности буду читать обязательно. Произведения классика английской литературы всегда точны, ироничны, а где-то циничны и резки, но для меня — все прекрасны! Поет, писатель умел чувствовать и творить ту красоту, которую сам же проповедовал, более того, для меня по праву остается неповторимым.
«Действительность всегда видится мне сквозь дымку из слов. Я пожертвую достоверностью ради удачной фразы и готов поступиться истиной ради хорошего афоризма.»Письма — это всегда изнанка, способ увидеть, прочувствовать человека, а не только писателя. Каким был Оскар Уайльд? Бòльшая часть его писем — очень обрывисты, но тем не менее за ними можно разглядеть черты. Писатель много работал, причем в совершенно разных областях красоты и эстетики, для меня наибольшим открытием стало то, что он трудился в области одежды и моды, а так же хотел придать новой формы и основы женским журналам того времени, сделать их универсальнее и красивее.
«Всякий человек обретает в искусстве то, что представляет собой сам. Происходит это потому, что и искусство отражает не столько жизнь, сколько того, кто наблюдает его»
«Цвет фрака должен всецело зависеть от хорошего вкуса того, кто его носит. Решать должен он — это доставит массу удовольствия и внесет в современную жизнь очаровательное разнообразие цветовых эффектов.»Иначе говоря, одежда — это самовыражение, в век, когда мода была массовой и одинаковой для тех, кому доступно модничать, Уайльд твердил, что по одежке можно увидеть красоту и даже понять внутренний мир человека, если разрешить ему в этом вопросе ориентироваться на себя.
«Абсолютная всеобщность вкуса имеет свои опасности.»Оскар Уайльд был очень образованным человеком, много читал, считал самообразование основой образования, всегда старался ориентироваться в современной литературе и не мог представить своей жизни без чтения качественных книг, что с попаданием в заключение только очевиднее.
«Советовать людям, что нужно читать, как правило, либо бесполезно, либо вредно: ведь понимание литературы — вопрос характера, а не обучения».
Писатель был перфекционистом во всем, за что брался, он знал цену своего творчества, еще при жизни говорил, что Оскар Уайльд — человек эпохи. Впрочем, свой век он тоже видел насквозь:
«Более того, это одна из самых насущных задач в нынешний век — век, который читает так много, что не имеет времени восхищаться, и пишет так много, что не имеет времени размышлять. Тот, кто отберет из хаоса наших современных учебных программ «Сто худших книг» и опубликует их список, окажет подрастающему поколению подлинное и основательное благодеяние.»
Драматург трепетно занимался постановками собственных пьес, хотел контролировать все на свете: находил и инструктировал актеров, присутствовал почти на каждой репетиции, если успевал между лекциями, которые читал во многих точках мира.
«Нам не следует забывать, что реклама не обеспечит успеха слабой пьесе, сколько ее ни рекламируй. Она пойдет впрок лишь сильной пьесе, хорошо сыгранной.»
«В отношении диалога: трагических эффектов можно достичь, привнося комическое. Смех в зале не устраняет чувства ужаса, но, давая отдушину, помогает ему углубиться. Никогда не бойтесь вызвать смех в зале. Этим вы не испортите, а, наоборот, усилите трагедию.»Уайльд всегда видел, каким именно должно быть творчество, какой замысел красоты он видел в результате. Эстет своего времени творил красоту, и больше всего на свете художника раздражало, если какой-нибудь издатель, со стороны своего образования, просит что-то менять. Таким людям Уайльд мог ответить со всем присущим сарказмом.
Оскар славился своим оскорбительным равнодушием ко всяким критикам и пародистам. Он считал себя врожденно талантливее и выше каждого из них, ведь пародировать достойно могут лишь ученики своего учителя. По жизни поет, драматур и писатель превозносил себя почти что над всем миром и окружением. И все-таки отдельные критические письма рецензии зацепили талантливого художника Уайльда. Одним из первых ударов судьбы станет критика главного произведения — "Портрет Дориана Грея", еще бы! Ведь именно в нем сосредоточена истинная Красота и ее значение, все взгляды Уайльда на творчество. Произведение наполнено душою и значением. Когда столь личные творения остаются не то, чтобы не поняты, а закритикованы весьма грязными обвинениями — это очень больно, особенно для того, чей талант доселе был неоспорим для окружения.
«Бэзил Холлуорд — это я, каким я себя представляю; лорд Генри — я, каким меня представляет свет; Дориан — каким бы я хотел быть, возможно, в иные времена.»Разумеется, Уайльд раздражен, и со всем упорством родителя стремится ответить на хоть сколько-нибудь аргументированные рецензии издателей среди сотен других. Делает это хлестко, жестко и с обидой. Ему трудно смирится с ограниченностью общества, не способного увидеть в "Дориане" никаких других мотивов, кроме «пошлости, низости и содомии», Уайльд твердит, произведение построено так, что каждый увидит в нем лишь свои собственные грехи, первыми обнажит их. Он считал "Портрет" идеальным произведением, с точки зрения всей жизни Оскара оно таким и стало, к сожалению. В письмах развенчивается один из главных мифов из жизни Уайльда: сюжет "Дориана Грея" был задумал за много лет до встречи с Альфредом Дугласом, так что он не имеет к роману косвенного отношения.
«Лишь одно сохраняет для меня бесконечное очарование — тайна настроений. Повелевать этими настроениями упоительно, покоряться им упоительно вдвойне. Иной раз я думаю, что жизнь в искусстве — долгое и восхитительное самоубийство, и не жалею об этом.»Письма Оскара Уайльда очень красноречивы, но это касается отнюдь не слов. Я ожидала, что это будут сплошь объемные красивые письма, но Уайльд — не любитель писанины, поэтому половина его писем очень краткие, всего на пару предложений и строго по делу. Вторая половина — это эмоциональный надрыв, единственная возможность общения или даже защиты, вот в них есть и эмоция, и сарказм, и ирония, и честность. По объему можно отследить эмоциональный всплеск в жизни, переживания. Такие объемные письма появляются дважды — в период критики "Портрета..." и в тюрьме. В первом случае он вынужден унижаться и описывать высокие цели искусства, как студент на экзамене, защищая, казалось, устоявшиеся взгляды; во втором — оправдывать собственные чувства. Так что если вы хотите сразу раскрытых чувств, так не получится. Уайльду нужен был надлом, который его изменит.
«Никакое предательство, пусть самое гнусное, и никакое вероломство, пусть самое низкое, не замутнит для меня образа идеальной дружбы. Люди приходят и уходят, как тени, но навсегда останется не потускневшим идеал — идеал жизней, соединенных не только привязанностью или приятностью дружеского общения, но и способностью приходить в волнение от одних и тех же проявлений прекрасного в искусстве и поэзии.»Альфреду Дугласу посвящено совсем маленькое количество писем, между первым и последним — стена контраста: вот Уайльд жить не может без Бози, а назавтра уже называет его человеком, разрушившим жизнь.
«Святость создается любовью. Святые — это люди, которых сильнее всего любили.»Бозя был для Оскара вдохновением, воплощением красоты, музой и страстью. Он готов бросить семью детей, сорваться в пропасть и в каком-то смысле повторить в своей жизни судьбу всей тройки главных героев "Портрета Дориана Грея"
«Быть с тобой — мой единственный шанс создать еще что-то прекрасное в литературе»Нельзя сказать, чтобы Уайльд не видел насквозь Альфреда Дугласа, однако тот стал вдохновением, воздухом, от которого никуда не денешься и, терпя предательство за предательством великий Уайльд снова возвращался к юному созданию, возвышая его таланты и роль в жизни.
«Когда тайна раскрыта, комедии конец.»Я уже писала свою вдохновенную рецензию на "De Profundis", именно это письмо считаю своей настольной книгой и советую при малейшей возможности, надеясь, что оно найдет в душе читающих друзей похожий отклик. Письмо-отчаяние, письмо-исповедь, тюремная исповедь, в нем мы сразу видим человека изменившимся. В полном издании писем видно всю эволюцию личности Уайльда. Он стал другим. Более… взрослым, что ли. Пропал звездный ореол вокруг самого себя, тюрьма открыла в нем новые качества, он почти лишился присущего цинизма (или направлял его в другую сторону). Более всего в жизни ужасающего тюремного быта Уайльд ценил друзей, ценил честность и открытость, просил не врать и видел махинации насквозь. Он оценил и увидел, какой удар нанес своей семье и теперь со всей покорностью шел на уступки жене и детям, отказавшись от них, по условиям матери.
Оскар Уайльд написал много писем в наивысшие инстанции с просьбой обратить внимание на тюремные будни заключенных, на пересмотр правил и отношение к детям в тюрьме. Это все описано с переживаниями и подробностями человека, прошедшего через ад. До мурашек. Уайльд отдавал последние деньги в залог арестантов и даже признавал за новыми писателями роль продолжателей великого дела искусства. Прежним осталось одно: Оскар Уайльд до самой смерти любил Альфреда Дугласа, и, несмотря ни на что, не признавал свою любовь греховной, ценя само чувство. Совсем другой могла бы быть сегодня судьба великого Оскара Уайльда и от этого больно.
«Я раньше думал, что благодарность — тяжкое бремя для нас. Теперь я убедился, что от нее на сердце становится легче. Неблагодарному трудно идти по земле, ноги и сердце у него как свинцом налиты. Но если ты хоть в малой степени познал счастье благодарности, ноги твои легко ступают по песку и по водам, и ты готов со странной, внезапно открывшейся тебе радостью вновь и вновь исчислять не владения свои, а долги.»28628