Рецензия на книгу
The Gift
Vladimir Nabokov
Аноним25 июля 2024 г.Между изяществом и занудством
Дар Набокова как писателя он такой, несколько с душком. Не думаю, что для русского человека (человека, воспитанного в русской культуре, вобравшей в себя все тяготы русского народа) по-честному может быть приятна проза Набокова в смысле её идеологии. А как бы не утверждал блистательный писатель обратное -- она там есть. Никогда не замечали, что в наиболее выгодном свете в его романах предстают герои -- его прототипы, выходцы из непременно дворянского сословия, а не какие-то мещане и ,Боже упаси, пролетарии? Очень англосаксонский, на самом деле подход. Притом, что набоковское представление о счастье просто источает протестантский образец счастья, что с точки зрения простого русского человека и есть мещанство.
Отдельно стоит сказать о языковом "даре" писателя. Не секрет, что многие современные прозаики (особенно беллетристы) благополучно забывают о третьем ките, тщательно пестуя двух других: харизматичных героев и нестандартный сюжет. А этот третий кит -- то самое пресловутое владение словом, по которому мы отличаем абзац Толстого от абзаца Достоевского или Чехова, ибо именно он выражает уникальный стиль каждого автора. Набоков, несомненно, владеет своим неповторимым стилем в совершенстве. Однако, Владимир Владимирович принадлежит к родоначальникам той ветви русской литературы (эмигрантской), которая сосредоточила свои силы исключительно на эстетической стороне дела в ущерб смысловой. Из неё же вышли такие "классики", как Саша Соколов и, например, Владимир Сорокин, отчаянно экспериментирующие со словом и формой, доводя это до гротеска.
Роман "Дар" является апофеозом такой идеологии. Как такового сюжета в романе нет, есть только бесконечное себялюбование автора своим "Даром". По мере развития сюжета мы узнаём в чертах Фёдора Годунова-Чердынцева, молодого литератора-эмигранта, ненавидящего всё немецкое, самого автора романа. Как и у Набокова, литературный путь героя начинался со сборника довольно слабых, впрочем, стихов. Однако, в пятой главе в воображаемом диалоге с поэтом Кончеевым, чьего авторитета добивается Фёдор Константинович, мы понимаем, что сам-то Набоков оценивает их весьма высоко. Далее следует бесконечная игра слов, метафоры, порой настолько забубённые, что представить это невозможно, это возможно лишь вкушать на слух. Однако, если подход рассуждений о предметах, которые невозможно вообразить, но возможно понять, уместен в разрезе, например, теоретической физики и высшей математики, то в литературе поистине неоправдан, ибо это уже музыка, а не литература.
Четвёртую главу романа долго не печатали. И, как читатель, я, честно говоря, могу понять почему (хотя и не поэтому). Пожалуй, первый на моей памяти случай, когда сарказм может быть настолько низким и занудным одновременно. Такое впечатление, что Набоков питает кровную месть к Чернышевскому, по причине того, как последний являлся одним из видных идеологов социализма, чего сам Набоков с его аристократизмом не терпел органически. Читать эту самую большую, кстати, по объёму главу дико скучно, впрочем, как и вторую.
Единственное за, что можно действительно восторгаться писателем -- он поразительно точно описывает природные явления, сами метафоры попадают в цель, это ювелирное ощущение окружающего мира. Вообще, проза Набокова -- это диалектика форм, физических состояний, и в этом они с Достоевским занимают ортогональные позиции, ибо для последнего литература -- диалектика души и детальное описание психических состояний. Набоковская же проза крайне кинематографична и создаёт напряжение. В этом искусстве, на мой взгляд и заключается дар самого автора одноимённого романа.10839