Рецензия на книгу
Падение Гипериона
Дэн Симмонс
Smeyana14 декабря 2014 г.Если Гиперион - прелюдия, то "Падение Гипериона" - замечательная фуга. Сюжетные линии переплетаются, создавая замысловатое единое целое. Так как обе книги достаточно объёмны и на их прочтение у меня ушло около двух месяцев, я погрузилась в созданный автором мир с головой и, дочитав, даже немного скучаю по успевшим полюбиться героям. Интерьеры будущего и космические пейзажи впечатляют, при чём это относится к обеим книгам. Сюжет закручен так лихо, что любой детективщик обзавидуется, а натурализм, сентиментальность, монументальность, романтика, оригинальная философия и прописные истины сплетены так, как могут сплетаться только в исполнении американских авторов.
Истории паломников преобретают новые краски и смыслы, накладываются на политический фон (вот уж никогда не думала, что с таким интересом буду читать о межпланетной политике и космических войнах). Нашлись разгадки и появились новые загадки. Дальше буду спойлерить. Я так и не поняла, как Техно-Центр, уничтоженный Гладстон, мог в будущем создать высший разум. Так же, я всё-таки запуталась в линии жизни Рахили, не сложился паззл в голове.
Читая книгу с телефона, сидя на мягком диване в тёплой квартире, я думала, готова ли я отказаться от привычного комфорта ради гипотетического будущего, до которого, возможно, не доживу Чем вообще я готова пожертвовать ради своих пра правнуков? И можно ли требовать подобную жертву от других людей? И о том, как легко манипулировать массами, заставляя их жертвовать многим, очень многим ради выдуманной, выгодной кому-то цели. А ещё о том, может ли Бог эволюционировать, как предполагает Симмонс, или является неизменным совершенным существом.
Самой яркой оказалась неприметная в первой части линия Кассада. Для меня самой сильной и пронзительной в книге стала сцена, которую я запрячу под кат.
– Это ты, не так ли? – раздался позади Кассада негромкий голос.
От резкого поворота он почувствовал головокружение. Монета! Она застыла в нескольких шагах от него. Те же коротко подстриженные волосы и глубокие зеленые глаза с коричневыми искорками, та же тонкая, почти прозрачная кожа. Кассаду захотелось коснуться ее щеки, провести пальцем по знакомому изгибу нежных губ, но руки словно налились свинцом.
– Это ты, – повторила Монета, но уже с утвердительной интонацией. – Тот самый воин, чье появление я предсказывала.
– Ты не узнаешь меня, Монета? – В нескольких местах тело Кассада разрублено почти до кости, но что боль от ран в сравнении с болью души в этот миг!
Покачав головой, она знакомым движением откинула волосы со лба и переспросила:
– Монета? Красивое имя. Оно означает и «Дочь Памяти», и «напоминающая».
– Разве оно не твое?
Монета улыбнулась, и Кассаду вспомнилась ее улыбка на лесной поляне, где они впервые встретились.
– Нет, – негромко ответила она. – Пока еще нет. Я только что прибыла сюда. Мое странствие и служение еще не начались. – И она назвала Кассаду свое имя.
Кассад заморгал и недоверчиво коснулся прохладной щеки.
– Я люблю тебя, – наконец сказал он. – Мы встречались на полях сражений, затерянных в памяти. Ты всюду была со мной. – Он оглянулся. – Это конец моего пути?
– Да.
Кассад обвел взглядом армию Шрайков, перегородившую долину.
– Значит, война? Несколько тысяч против нескольких тысяч?
– Война, – подтвердила Монета. – Несколько тысяч против нескольких тысяч на десяти миллионах миров.
Кассад опустил веки и кивнул. Скафандр не переставал обрабатывать раны и вводить ультраморфин, но боль и слабость нарастали.
– Десять миллионов миров. – Он снова открыл глаза. – Значит, последняя битва?
– Да.
– И победитель получит власть над Гробницами?
Монета бросила взгляд на долину.
– От победителя зависит, отправится ли первый, уже погребенный там Шрайк прокладывать путь другим… – Она указала на армию Шрайков. – Или же человечество будет само распоряжаться своим прошлым и будущим.
– Ничего не понимаю, – глухо сказал Кассад, – впрочем, солдаты вообще мало что смыслят в политике. – Наклонившись, он поцеловал удивленную Монету, снял с ее шеи красный шарф и аккуратно привязал этот клочок ткани к стволу своей десантной винтовки. Индикаторы показывали, что заряды и патроны еще не кончились. – Я люблю тебя.
Федман Кассад вышел вперед и, протянув руки к людям, молча стоявшим на склоне, крикнул в полный голос:
– За свободу!
– За свободу! – грянули в ответ три тысячи голосов, и по долине прокатилось эхо.
Высоко держа винтовку с развевающимся на ветру алым лоскутом, Кассад повернулся к Шрайку. Тот двинулся ему навстречу, раскинув руки и вытянув пальцелезвия.
И Кассад с боевым кличем бросился на Шрайка. Монета не отставала от него ни на шаг. За ними шли тысячи.1293