Рецензия на книгу

• 

  Аноним22 июня 2024 г.

  Только сильный человек может быть милосердным

  На момент написания данного отзыва я уже неделю прохожу практику в качестве среднего медицинского персонала. Каждый день мы преодолеваем один и тот же квест: раздаем таблетки, собираем системы, работаем с катетерами, ставим уколы и многое другое. Именно во время практики приходит осознание того, что ты НА СВОЕМ МЕСТЕ. Но самым непростым в этом деле оказалось общение с пациентами, которые часто делятся историей своей болезни и задаются искренним вопросом: «Как их жизнь могла так резко измениться?». И здесь любой медработник столкнется с явлением, ставшим причиной моральной дилеммы в романе Стефана Цвейга, краеугольным камнем всей трагедии, - состраданием. Часто мы не осознаем, насколько опасное оружие сжимает наша ладонь. Если человеком движет только искреннее желание наполнить человека надеждой, слова поддержки окажутся бальзамом для души, а вот любая фальшь или желание таким образом получить дополнительную звездочку в карму, сделают любую боль в сто крат сильнее. Разговоры с пациентами помогают не только ощутить всю силу сострадания, порой тяжкой ношей ложившейся на плечи, но и правильно его применять. Как и любое лекарство, оно требует чтения инструкции, строгой дозировки. Также владелец одновременно оружия и чудодейственного средства должен быть стойким, непоколебимым и твердым в своих решениях. Руку не должна пробирать дрожь, или в случае главного героя «Нетерпения сердца», он не имеет право бежать от ответственности за «отравление» надеждой другого человека. Милосердие – это лекарство без высокого ценника на горлышке. Применять легко, действует безотказно, но побочные действия ужасают. Без рецепта лучше не выдавать.

  Прочтению данного романа предшествовала не так давно вышедшая экранизация и пара прочитанных рецензий. В каждой из них встречалась одна и та же мысль: произведение выводит на свет тему, мало кем замечаемую на пыльном чердаке, - тему инвалидности. Нельзя не согласиться с оригинальностью этого вопроса среди классиков, ведь так навскидку и не скажешь, где мы могли бы встретить хоть одного персонажа с костылями подмышками. Ну, а там, где непростая жизненная ситуация, там и этические, моральные проблемы, которые так меня привлекают. Книга читалась очень бодро, живенько; история лилась подобно шумному водопаду, делаясь в эмоциональном ключе все сложней и запутанней. Нельзя точно сказать, кто в «Нетерпении сердца» прав и виноват, кто заслуживает большего сожаления. Спустя время после знакомства с романом, я так и не смогла определиться со стороной, потому что кроме отчаяния Эдит, страх Антона мне тоже был понятен. Винегрет из эмоций сопровождает читателя все чтения, ставя перед ним вопросы, которые он бы и не подумал задать себе сам. Отдельно зацепил авторский слог с множеством витиеватых изречений, интересных сравнительных оборотов. От игривости и легкости, с которой Стефан Цвейг работает над текстом, на моем лице топленым маслом расплывалась улыбка. То ощущаешь себя как в сказке при описании званого обеда у Кекешфальвы, то переживаешь вместе с Антоном юношеское томление при первом появлении Илоны. Да такое задорное, будто вместо слов на страницах пузырьки шампанского. В общем, Стефан Цвейг способен удивить.

  
  «Глаза у нее словно каштаны, и, честное слово, когда она смеется, мне даже чудится, будто они потрескивают, как на жаровне. У нее прелестные прозрачные ушки, прикрытые прядями густых волос. «Совсем как розовые цикламены во мху», - думаю я. Ее обнаженные руки, если до них дотронуться, наверно, мягкие и гладкие, как очищенный персик»

                                                               Здесь и далее: кадры из фильма "Поцелуй", 2022 год

  Кроме всего вышеперечисленного, автор создает потрясающие образы персонажей, эволюционирующих по ходу сюжета. Читатель то презрительно фыркает на персонажа, то любопытно присматривается, то всей душой понимает его и сочувствует. Мнение о том или ином герое колеблется, словно стрелка компаса. Пробежимся по четырем центральным персонажам и проблемам, которые создают или решают их сюжетные линии:
  

  Захотев выяснить определение «инвалид» у всезнающего Интернета, мы столкнемся с кучей научных и юридических статей на тему того, каких лиц стоит считать инвалидами и насколько вообще этично в наше время употреблять этот термин. Казалось, банальщина, но рассуждать на эту тему можно тысячу и одну ночь. Кроме того, что данный статус указывает на физическое увечье, так он еще определяет особое социальное положение, навешивает ярлык. На первый взгляд никого пометка «Обращаться с осторожностью» смущать не должна –все, как говорится в выигрыше. И здоровые люди не причиняют им вреда по незнанию, и сами инвалиды чувствуют себя комфортно. Но дьявол кроется в мелочах, и это нам демонстрирует Стефан Цвейг на примере Эдит. Автор во всех деталях показывает, насколько одно мгновение, падение с лошади, способно перевернуть жизнь молодой девушки. До рокового случая она была, как и все дети: шустрой, неугомонной, олицетворением жизни с ее стремлением двигаться только вперед, мчаться что есть мочи. Будучи уже девушкой в самом соку, но физически изувеченной, Эдит не имеет возможности чувствовать себя свободной, претендовать на те же вещи, что и ее сверстницы. Одно из ее любимых мест (терраса) и то походит на тюрьму: она дает возможность лицезреть бурлящую обыденность других людей, при этом, оставаясь прикованной к креслу, по форме – квадрат (устойчивость, стабильность, т. е. из него не вырваться). В этом-то и заключено раскаленное ядро проблемы инвалидности – окружающим трудно быть искренними по отношению к ним. Тяжело воспринимать их, прежде всего как личностей, а не как «бедненьких» и «несчастных». Так, Эдит стремится получить от Антона сначала дружбу, потом любовь, но снова и снова наталкивается на сочувствие, которое с годами ей опротивело. Никто точно не даст инструкцию по общению с инвалидами, так же, как и с умирающими людьми. Здесь дело упирается в одну лишь искренность и желание узнавать его поближе, а не мысленно пялиться на травму, будь она физическая или психологическая. Также в книге отмечается, насколько Эдит чувствительна. Заостренная эмоциональность восполняет физическое увечье, как четкий слух у слепой Клары. Ей свойственно распознавать в речи собеседника любую фальшь, любой намек на то, что в его глазах она просто бедный ребенок, а не красивая и интересная девушка. Во время чтения меня, как и Антона, не единожды выводила из себя ее раздражительность и желание привязать последнего к себе подобно собачонке. Но, по мере раскрытия всех деталей, читатель начинает видеть другую сторону монеты. Ее преданность, любовь, требующая лишь крохотной надежды и ничего более, открытое и доброе сердце искупают все истерики, причина которых одна – страх потерять того, с кем она чувствует себя женщиной с прекрасным будущим. Для полноценных людей, ничего не терявших в своей жизни, брак и семья становятся чем-то вроде забавного аттракциона. Получится– отлично, не сложится – значит, такова судьба. Ссоры по пустякам убивают любовь, потеря уважения ее хоронит. Но с такими девушками, как Эдит, подобное никогда не произойдет. В этом кроется одновременно ее сокровище и проклятье.

  
  "Лишь теперь я начал понимать (писатели чаще всего обходят это молчанием), что уродливые, искалеченные, увядшие и отвергнутые намного опаснее в своих вожделениях, чем счастливые и здоровые, что они любят фанатической, горькой, губительной любовью,   ни одна земная страсть не бывает столь ненасытной и столь отчаянной, как безнадежная безответная любовь этих пасынков Создателя, которые видят смысл жизни лишь тогда, когда могут любить и быть любимыми. Чем глубже бездна отчаяния, в которую погружается человек, тем яростнее вопль его души, жаждущей счастья"

  Инвалидность встречается как физическая, так и душевная. Не всегда под этим подразумевается тяжелое психическое отклонение, хватает пустоты на месте какого-либо чувства, например, уважения и любви к себе. Такой вот надколотой чашкой и стал для меня Антон. Причем, Антон и Эдит в ходе общения друг с другом восполняли ту самую пустоту внутри себя. Подобным образом складывались отношения главных героев в таких романах, как «Чтец» Бернхарда Шлинка и «Люси Краун» Ирвина Шоу. Чего же Антону может недоставать, ведь он же с виду идеален: молодой офицер, грехов за ним нет, даже из войны выйдет с медалями на груди. Все его деяния, в том числе визиты в дом Кекешфальвы, легко было бы списать на чистой воды благородство, если бы не вмешивались дефицит похвалы и признания. С раннего детства ему приходится мириться с тем, что он не может шагать в одну ногу с остальными из-за нехватки денег. Семья особо не интересуется его заслугами, глазами товарищей и полковников из гусарского полка он и вовсе последняя спица в колеснице. Почтение, с которым его каждый раз встречали и проводили из дома Кекешфальвы, закрывало эту брешь в душе. Зачем же, как не за этим ощущением нужности, он к ним наведывался? Да, маячил на первых порах любовный интерес в лице Илоны. Но вот не успели мы запрыгнуть в вагон, а поезд умчался. Зато подделывания своих чувств в общении с Эдит для того, чтобы подсластить горькую действительность хоть отбавляй. Начиная с его первых визитов к ней, его поведение уже вызывает море вопросов, ведь он пытается совершенствовать себя, совсем не думая о своем влиянии ни на девушку, ни на ее отца. Для Антона навестить Эдит или войти в клетку со львом – одного поля ягода. И там, и там есть возможность испытать ранее неведомые ощущения, будь это храбрость или благотворное влияние на девушку, власть над жителями богатого дома, страх за свою жизнь или возвышающее милосердие. Юноше легче использовать светлую сторону этого дома, нежели со всей серьезностью воспринимать поселившиеся в нем несчастья. «Хромые» отношения Антона и Эдит были обречены, так как первый не крепко стоял на ногах, был неуверенным в себе трусом, а вторая - создавала все условия для его трусости и сама не готова была принять удар. Благодаря фигуре Антона, «Нетерпение сердца» смело можно назвать воспитательным. В нем показывается, насколько жестокими могут быть уроки жизни. Антон из «зеленого» офицера без твердых моральных установок, идущий на поводу чужого мнения, со временем превращается в героя войны, главным спутником которого стал не орден Марии-Терезии, а понимание изнанки жизни (ну и нагруженная совесть в придачу). Мирное существование лишь притворяется "мирным"; по сути, это та же война, только с самим собой.  И там, и там, без жертв редко обходится.

  
  "Ведь чтобы мы ни делали, нами чаще всего руководит именно тщеславие, и слабые натуры почти никогда не могут устоять перед искушением сделать что-то такое, что со стороны выглядит как проявление силы, мужества и решительности"

  Так получилось, что новую экранизацию романа я посмотрела, прежде чем дочитала книгу, причем два раза. Фильму удалось стать одновременно отдельным полноценным  произведением и емким переложением первоисточника. Все знаковые сцены и детали были сохранены; если и были несходства с сюжетом романа, то они не наносили значительного урона ни сюжетной линии, ни персонажам. Были  и занимательные решения, которве не только по-новому сказывались на развитии героев, но и придавали истории изюминку. К слову, сцена с убийством лошади, сломавшей позвоночник, сразу же отсылает к "Анне Карениной". В обоих произведениях две женщины как бы исключаются из общества, и не в их власти изменить обстоятельства. Анне не суждено искоренить в себе порицаемую всеми любовь к Вронскому (да и что поделать, если врать самой себе уже осточертело), а Эдит не по своей воле стала жертвой несчастного случая и, к тому же, дочерью еврея с темным прошлым. Особенно, мне пришлась по душе точность созданных Цвейгом образов: например, у создателей фильма вышла идеальная главная героиня, как и в романе вспыльчивая, мечтательная, искренняя. Отлично подчеркнуто ее неловкое проявление чувств через робкое поглаживание ладони Антона и то, как последний не может искренне ответить на ее любовь, пытаясь не вызвать подозрения, вытягивает руку из ее объятий. Подобно фигуре Эдит, образ ее отца - точное попадание в яблочко. Небольшое различие Антона из экранизации и романа немного... удивило что ли? На фоне офицера, любящего играть в рыцаря на белом коне и не замечать при этом собственной неуверенности в себе, низкую самооценку и малодушность, созданный Цвейгом, молодой человек с экрана выглядит намного выигрышнее. Скорее всего, загвоздка кроется в невозможности передать всю психологическую работу, проведенную автором. А она в произведении колоссальная. Мы не узнаем о скрытых переживаниях Антона, т. е. тараканах в голове, не видим человека, которому греют душу посещения Кекешфальвов из-за того, что он везде чувствует себя лишним. Мать с тетушкой довольны, в полку на хорошем счету, в его визитах мы не видим тонкого подтекста, значит, озираясь на первоисточник, нельзя Антона из фильма обвинить в эгоизме. Вот в трусости - запросто. А это хоть немного, но обеляет его со стороны. Под конец легче простить персонажа, наломавшего дров из-за привычной человеческой эмоции - страха.

  На стенах всех галерей мира полно картин, которые можно часами разглядывать с лупой. Изучая недавно приглянувшиеся полотна, будь-то "Сон" Херрмана или "Души на берегу Ахерона" Хиреми-Хиршля, пытаешься раскрыть все их тайны через цветовое решение, пластичность и выразительность образов, общую композицию. Среди писателей также есть любитель влить даже в самое клишированное явление эликсир жизни, когда грань между книгой и реальностью несколько стирается, - Стефан Цвейг. Читая его новеллы, я поражаюсь его глубочайшим интересом к человеческим судьбам. Это пристрастие отражается и в данном романе и, на мой взгляд, лучше всего через образ отца Эдит. Вроде бы появление в истории горюющего старика, который не в силах помочь своему ребенку, не должно было настолько врезаться в сознание. Но тут автор здорово подсуетился: создал персонажа не только с горьким настоящим, но и смутным прошлым. Таким образом, получаем из типичного страдальца человека, который в своем больном сердце несет еще и муки совести, необъятное чувство вины. О многом читателям дают догадаться самим, прибавить один к одному. Например, Цвейг подкидывает нам такие многозначительные детали, как поношенность его сюртука, бедно обставленный кабинет, обрывистость, скованность речи, болезненный вид, привычка целовать руки благодетелю. Маркеры того, что бывший Леопольд Каниц давно перестал служить денежному Богу, разбросаны по тексту как грибы на поляне. На что ему ныне чуждая религия, если она не в силах даровать здоровье его дочери или спасти жизнь жены, чей взгляд когда-то, полный чистой благодарности и невинности, поразил его намного больше, чем выманенное наследство. Сродни озарению Антона, он связывает себя любовью с женщиной, которая не отличается красотой и обаянием, зато делает его лучше, чем тот был до этого.Отдельные моменты биографии писателя делают еврейское происхождение отца Эдит двусмысленным. Как известно, Стефан Цвейг после прихода Гитлера к власти из-за своих корней испытывал притеснение, депрессию и отчуждение со стороны бывших друзей, что и вынудило его в 1942 году принять смертельную дозу снотворного. "Нетерпение сердца " был написан в этот болезненный для автора период и мог включать отголоски реальности - презрение по отношению к евреям. И Антон, и другие офицеры полка, и доктор Кондор нередко с предубеждением относятся к происхождению Кекешфальвы, а некоторые и вовсе используют это в качестве предлога, чтобы держаться от него подальше. Оказывается, в романе нашлось место и отражению трагедии самого Цвейга, когда тот не нашел сочувствия и понимания в глазах окружающих. По мнению многих, еврейство тоже когда-то обезображивало.

  Все дороги ведут в Рим, а в случае этой рецензии - к медицине. Врачам не привыкать изо дня в день жертвовать своим временем, личной жизнью, иногда здоровьеи ради пациентов (само собой, мы говорим о добросовестных медиках). Счастливая, благодарная улыбка на лицах людей стоит всех лишений. Именно врачу с большой буквы, доктору Кондора,суждено стать своего рода наставником для Антона, преподав ему важный урок личным примером. Стефан Цвейг никогда не делает своих персонажей чисто белыми или черными; Кондор впервые предстает перед нами не в самом лучшем свете. Многое про себя приукрасил главный герой, чье самомнение на тот момент зашкаливало. Внешний вид и поведение не привлекают, даже отталкивают: мятая одежда, кое-как завязанный галстук, очки в дешевой оправе, осквернение своим развязным поведением Антона и его "доблестные" поступки. Уже тогда читателя готовили к раскрытию истинной сущности врача Эдит.Одет он небрежно, потому что из чистой воды милосердия женился на слепой женщине, а та не может физически за ним ухаживать. Живет не богато и не имеет прислуги, каких-то излишеств, так как не считает себя достойным богатой жизни, пока полностью не излечит болезнь. Для него включение в завещание Кекешфальвы и плата за визиты ничего не значат, если его дочь кроме поддерживающего лечения и психологической поддержки ни на что рассчитывать пока не может. Однозначно, это идеал врач. В наше время таких практически не сыщешь. Либо годами лечат от другой болезни, пока не загонят пациента в гроб, либо посылают на все четыре (нет, шесть, Ад и Рай тоже считаются) стороны после конца приема, либо неплохо выжимают деньги даже за самую ничтожную процедуру. Еще одна черта, которая делает из Кондора не только превосходного специалиста, но и сильного духом человека, - это вера в лучший и исход и умение не опускать руки на полпути. Между признанием отсутствия профессионализма и неизлечимости болезни нет разницы. Врач всегда был и будет тем, кто спасает жизни, а если этого сделать не получается, - дарит кусочек своей, словно плату за тяжкое поражение. Рождается образ истинного милосердия. Она не преследует скрытых целей, не страшится ответственности, не останавливается на полпути. Доктор Кондор промыл мозги не только Антону, но и в какой-то мере воодушевил своим личным опытом и меня. Хоть женитьба на человеке, который, по факту, тебе чужой, меня все еще коробит, но для меня важно было другое - в проявлении сочувствия не бывает полумеры. Или ты отдаешь всего себя врачеванию человеческих душ, или держишься подальше от ненужного геройства. 

  
  "Протяните больному, одному из тех, кого так жестоко называют неизлечимыми, соломинку надежды, как он тут же соорудит себе из нее бревно, а из бревна - целый дом"

  В последние тридцать страниц романа меня заинтересовал образ, который долго оставался в тени. Речь пойдет о Светозаре Бубенчиче, полковнике, держащем в благоговейном страхе весь гусарский полк. Этот персонаж сыграл не последнюю роль в развязке истории, к тому же подвел жирную черту подтемой чести офицера. Подробностей о Бубенчиче мы узнаем достаточно, чтобы начать его презирать. Внешностью он не вышел, буквально живет военной службой, держит офицеров в ежовых рукавицах, – в целом, типичный служака старой закалки. Кого-нибудь доводили до добра подобные преподаватели в университете? Вряд ли. Уважение внушали лишь опытом, а вот знания вбивали руганью и беспочвенным презрением. Какой-то поддержки и понимания как от старшего наставника точно ждать не приходилось. Так и случилось в «Нетерпении сердца». Теперь заглянем в корень проблемы, которую не смог перечеркнуть грозный полковник. На протяжении всего романа на фоне основной истории маячит надвигающаяся Первая Мировая Война.По сути, обе трагедии, метания Антона и накаляющаяся военная обстановка, выигрышно оттеняют друг друга и даже приходят к одинаковой наивысшей точке кипения – смерти важного человека (Эдит/эрцгерцог Франц-Фердинанд). Терзания чувством вины главного героя сливаются воедино состраданиями миллионов человек.И вот, что не давало мне покоя: почему, когда многие страны чуют запах крови, полковник озабочен чем угодно (застегнут ли мундир у офицера, знает ли воинский устав), только не воспитанием в них мужества. Разве проявят они его на поле боя, если по жизни, считай, трусы? Почему считается позором жениться на богатой искалеченной девушке? Разве поступок такого мужчины, наоборот, не достоин уважения? Даже не сам поступок, а любовь, не знающая преград, чувство долга. Зато бегство как способ спасти полк от позора у них в чести. Важные слова говорит в начале произведения уже повидавший ужасы войны Антон:

  
  "Да, для двадцативосьмилетнего парня это кое-что значит. Вы только представьте себе: стоишь перед строем, все смотрят, как у тебя на груди вдруг что-то засверкало, будто маленькое солнце, а его недосягаемое величество, сам император, на глазах  у всех поздравляет тебя, пожимая руку! Но видите ли, эта награда имела смысл и значение только в нашем армейском мире. Когда же война кончилась, мне показалось смешным ходить весь остаток жизни с ярлыком героя только потому, что однажды, всего каких-нибудь двадцать минут, я был по-настоящему храбр, но, наверно, не храбрее, чем тысячи других; просто мне выпало счастье быть замеченным - что самое удивительное - вернуться живым"

  Любой герой войны может быть подлым человеком, так же, как и сущая добродетель не всегда способна пойти под пули ради своей страны. Товарищи Антона по полку, кидая оскорбления в адрес семьи Кекешфальвы, незаслуженно ставят себя на пьедестал. Видите ли, этот старый подлый еврей не достоин заполучить одного из них, приписать в невесты свою дочь – хромоножку. Допустим, на войне они проявят героизм, а вот в жизни, которая гораздо сложнее любых баталий, им суждено быть гнильем. Светозар Бубенчич как подал надежду на проявление того самого воинского «рыцарства», так и прошляпил ее, проявив себя как «добродушный тупица», вызвав злость и раздражение даже у Антона. Поэтому уважать нужно людей за их поступки, а не старую скрипящую задницу. Благо, что Антон смог сам сделать правильный выбор, хоть и цена за его ошибки во время обучения жизни была непомерно высока.

  
  

  Я рада, что знакомство с новым автором прошло гладко, без сучка и задоринки. Стефан Цвейг смог покорить меня неординарностью сюжета, героями, судьбы которых сплелись в настоящую трагедию, и приятным стилем повествования. На данный момент я начинаю чтение его новелл из сборника «24 часа из жизни женщины» и предвкушаю увидеть истории, полные реализма и сложности человеческих чувств. Что еще раз напомнило мне «Нетерпение сердца» на фоне медицинской практики, так это то, что каждый человек имеет право совершать ошибки, даже такого масштаба. Жизнь – это отдельная наука, которую, к сожалению, нам не преподают до рождения. Мы можем из-за неопытности отвернуться от настоящей любви, сделать кому-то больно или, в моем случае, из-за неудачного прокола вены поставить пациенту синяк. Наше существование в этом мире так и остается сложнейшим механизмом, ломающимся по любому поводу, но важно помнить не только о такой сильной вещи, как сострадание, но и о прощении. А также о любви, всепоглощающей и благодарной, на которую способны только такие люди, как Эдит.

  Содержит спойлерыОткрыть

  8

  615