Рецензия на книгу

• 

  Аноним13 ноября 2014 г.

  Почему-то идея о том, что писатель может сознательно наделить правами повествователя самого мерзотного персонажа, кажется многим читателям ужасно неудобоваримой: одни с возмущением отбрасывают книгу, другие ищут в поименованном герое положительные черты, третьи, сдавшись перед всепроникающим обаянием преступника, всерьез восхищаются его любовью к жертве и валят все шишки на распутную двенадцатилетнюю ведьму (о Набоков! понимал ли ты, какие мрачные глубины общественного сознания вскрывало твое перо?) Это чем-то напоминает мне другую извечную срачегонную тему, а именно: совместимы ли гений и злодейство, или, выражаясь прозаичнее, что, если великий поэт N. был по жизни нехорошим человеком? (Доказательства его нехорошести нередко делят публику на два лагеря: тех, кто, отплевываясь, побежит очищать квартиру от творений нехорошего человека N., попутно сообщая разоблачительную новость каждому, кто встретится на ходу, и тех, кто с жаром отстаивает право N. на любую нехорошесть, бо гений, а гениям, в отличие от презренных гиликов, дозволительно все. Идея о том, что можно быть дельным человеком талантливым поэтом и при этом не очень хорошим человеком, отчего-то всплывает не всегда). Но тут даже и тех тонкостей нет: нехорошо поступает не автор, а герой; при этом он явно (на мой взгляд) поступает нехорошо; автор своего отношения к герою (во всяком случае, в открытую) не озвучивает - неужели эта кажущая бесстрастность сбивает читателей с толку? Или пресловутое первое лицо? (Представьте, что вы читаете отчет об описанных событиях в газете - и подумайте, как изменится от этого ваше отношение ко всей этой истории и к Г. Г. в частности).

  Между тем, меня "Лолита" восхищает прежде всего как гениальная (так) книга об абьюзе. Пленительный язык, россыпь цитат и отсылок, виртуозная игра словами и смыслами - все эти очаровательные набоковские фокусы приобретают здесь зловещее звучание: это все тот же обаятельный преступник, запутывающий, забалтывающий, сбивающий тебя с толку - и вот сам не заметил, а уже с ним соглашаешься. При этом трудно не заметить некоторую фальшивость (не лживость даже, фальшивость) гумбертовских излияний про свет моей жизни огонь моих чресел повторяй это имя наборщик: он не столько оплакивает потерянную Лолиту, сколько любуется собой, своей любовью и своей болью. Испытывал ли он в действительности эту боль? Наверняка; но какова природа этой боли - остается вопросом. Из веры в человечество хочется надеяться, что это была не (только) боль человека, у которого отобрали любимую игрушку. Так-то он всю книгу лелеял Лолиту именно как любимую куклу; и как честный glimpse into the mind человека, который с легкостью отменяет реальность окружающих направо и налево, этот роман особенно ценен. Не только в целом, но и в деталях. И Лолита - о, как я ее, дурочку, понимаю; Набоков, ты ведь никогда не был двенадцатилетней девочкой, откуда?.. "Очевидно, доктор, вы никогда не бывали в шкуре тринадцатилетней девочки", сказала Сесилия из "Девственниц-самоубийц". "Лолита" - это, между прочим, еще и о том, как страшно быть тринадцатилетней девочкой. И не только тринадцатилетней; и не только девочкой, в общем-то.

  10

  148