Рецензия на книгу

• 

  agata777 ноября 2014 г.

  Банальное убийство старушки с целью ограбления. Убийца ни у кого не вызывает сочувствия. Приговор уже вынесен. И все же…
  Старший инспектор Спенс добросовестно относится к своей работе. И хотя все улики безупречны, его опыт подсказывает, что арестован не тот человек. Чтобы найти настоящего убийцу, он обращается за помощью к Пуаро.
  Эркюль Пуаро, отчасти из уважения к инспектору, отчасти из любопытства, берется за это дело. И кто бы мог подумать, что из банального и мелкого убийства вырастет такая захватывающая история, со множеством таинственных поворотов!

  За отсутствием Гастингса в этом романе партнером Пуаро будет знаменитая писательница, Ариадна Оливер. Во многом, конечно, это прототип самой Агаты Кристи. И через нее мы многое можем узнать о леди Агате. Например, как тяжело она переносит «переделку» своих романов для театральных постановок, когда в этот процесс вмешиваются посторонние. Или, что она не любит людей, «предпочитает деревья, «от них веет таким покоем». Что писатели «народ робкий, не очень общительный, не умея приноровиться к жизни в обществе, они изобретают себе спутников и говорят их устами».

  Что мы узнаем нового о Пуаро?
  Он гурман, который придает огромное значение режиму питания: «Горячий шоколад и рогалики на завтрак, ленч по возможности в половине первого и никак не позже часа и, наконец, вожделенный обед – только так!». Из алкогольных напитков предпочитает изумрудный ментоловый ликер.
  Живет он в просторной роскошной квартире на третьем этаже. Квадратные комнаты, мебель строгих геометрических фигур. Линии сплошь прямые и четкие, порядок образцовый.

  Отношение к другу Гастингсу: «Да, друг, самый первый в этой стране и самый дорогой! Правду сказать, он частенько доводил меня до белого каления. Что было, то было. Но разве теперь я вспоминаю это? Нет. Я вспоминаю лишь, как он с озадаченным восхищением следил за мной, как, разинув рот, дивился моим талантам – я вводил его в заблуждение с необыкновенной легкостью, не произнося ни слова лжи, и как же он бывал ошарашен, как немыслимо потрясен, когда наконец доходил до истины, ясной мне с самого начала. Милый, дорогой друг! Мне всегда хотелось блеснуть, сразить наповал, водится за мной такая слабость. Гастингс никогда не мог этого понять. Между тем человеку моих способностей помнить свою истинную цену просто необходимо – и для этого нужны стимулы извне. Не могу же я в самом деле сидеть целый день в кресле и размышлять о том, до чего я талантлив. Медоточивые речи я должен слышать из чьих-то уст. Впору заводить – как это называется в театре? – наемных обожателей».

  8

  79