Рецензия на книгу

• 

  Аноним10 октября 2014 г.

  Хотите идеальную душетрепательную книгу? Готов поделиться секретами шеф-повара. За основу возьмите униженных и оскорблённых Гюго, небрежно нарвите пару сотен страниц из любой книги Диккенса (остерегайтесь концовок – старина Чарльз тяготеет к хэппи-эндам), приправьте всё это пряным скандинавским колоритом с лютыми морозами и обязательной селёдкой (можно позаимствовать у Кнута Гамсуна). И не забудьте добавить – по вкусу – пару детских слезинок (made exclusively by Dostoevsky Ltd – стоят жутко дорого; говорят, на чёрном рынке некоторые готовы отдать за одну штуку целый мир). Отставьте всё это в сторону лет на пятьдесят-сто – чтобы наверняка признали классикой. Не хотите ждать так долго? Так не привередничайте, беритесь за “Дитте – дитя человеческое”, ведь это вполне добротное жизнеописание несчастной и обездоленной Дитте – от её рождения и до… скажем так, до конца книги.

  Дитте поистине глубоко несчастна (даже если не осознаёт этого) большую часть книги. От незаконнорождённой девочки хотели избавиться ещё до этого самого её незаконного рождения; не нужная матери, неприкаянная и так и не дождавшаяся ни принца на белом коне, ни истинной благодарности (в конце концов, её потихоньку – что особенно подло – “сливает” даже горячо любимый, такой добродушный отчим). Ну и что, что большую часть времени Дитте отчаянно тупит, отказываясь от одной блестящей возможности за другой? Это не мешает ей в оставшееся время поднимать на ноги поколение за поколением будущих граждан Дании.

  Но на самом деле, это только так кажется, что Дитте – вся такая разнесчастная, нелюбимая и покинутая. Если копнуть поглубже, то оказывается, что почти всегда нашу героиню окружают любящие, заботливые люди, готовые взять её под своё крыло. В этом обширном списке и бабушка Дитте, и её отчим, и старуха Расмуссен, и фру Ванг (она же жена любовника, она же хозяйка “виллы Ванг”, но не будем о грустном). Другое дело, что зачастую опекунами её становились люди, скажем честно, недалёкие и наивные. Но тут уж ничего не попишешь – коли назвался лошариком, изволь быть надутым. И, по возможности, не раз и не два. В конце концов, не в деньгах ведь счастье. А потому, дорогая Дитте, давай-ка свою ручонку да пойдём голодать и побираться – а 200 далеров пусть остаются спрятанными в наволочке на потом, тебе в приданое.

  Примерно в середине романа сюжет делает резкий разворот – Дитте вконец опостылела деревня, и девушка перебирается в столицу. И если перемена места сказывается на судьбе-судьбинушке Дитте не самым лучшим образом (она продолжает отчаянно тупить), то роман от этого только выигрывает. Автор, которому, очевидно, надоели бедняки и нищета деревни, переводит своё внимание на бедняков и обездоленных городских. И даже вписывает в канву повествования себя, любимого – в лице господина Ванг, этакого интеллигентного, тихого, но готового идти на баррикады писателя-защитника отверженных (он же муж жены любовника, он же хозяин “виллы Ванг”, но не будем о грустном).

  В целом, роман Андерсена-Нексё отличают острая социальная направленность и страстная откровенность. Умение автора создавать живых, естественных персонажей, которые вот-вот готовы сойти со страниц и зажить своей собственной жизнью (если автор не прикончит их раньше), невозможно переоценить. Собственно, именно это и повлияло на мою общую оценку. Но всё же есть одно “но”: мне так и осталась неясна целевая аудитория романа. Современные читатели готовы как плакать вместе с Дитте, так и смеяться остротам какого-нибудь Дарси – мы читаем всё без разбору, как про низшие классы, так и про высший свет. Самим униженным и притесняемым осиливать объёмный том недосуг: им бы найти денег на хлеб насущный. Остаётся лишь тонкая прослойка неспокойной интеллигенции – этакие “народовольцы” навроде самого Андерсена-Нексё, для которых эта книга и подобные ей жизненно необходимы для поддержания своего боевого духа в тонусе – дабы не забыть, ради какого такого народа они и сражаются, в конце концов. В некотором роде, “Дитте” представляется “междусобойчиком”, литературной поделкой для самих себя.

  Что же касается меня, то в своё время я оплакивал бычка Барто, по-ницшеански заглянувшего в пропасть на краю лесенки, или котёнка, жестоко убиенного Терри Гиллиамом в его “Братьях Гримм”. И хотя людей не так жалко, как беззащитных животных, при чтении “Дитте” довольны останутся все (кроме защитников прав животных, конечно – эти-то никогда не бывают довольны): удельная доля смертей, слёз и всевозможных несчастий на страницу внушительна и заставляет всяких Джорджей Мартинов нервно курить в сторонке (или звонить книгопродавцам и просить перенести своё творчество в раздел детской литературы). Запаситесь платочками.

  17

  208