Рецензия на книгу

• 

  Аноним7 октября 2014 г.

  Это книга о поляке, сосланном на вечное поселение в Сибирь, о том, что в ссылке могут принять лучше, чем на родине. Книга поисков и обретения самого себя, книга о людской доброте и злобе…
  Броснислав Найдоровский, которого в Польше считают провокатором, едет в Старые Чумы на вечное поселение. Варшавянин, прогуливающийся по городскому парку, умеющий разве что отличить хвойные леса от лиственных, а песню кукушки от карканья вороны, сталкивается с громадой сибирской тайги.
  

  
  Что я буду делать в Старых Чумах? Как это что? То же, что и многие другие до меня. Буду наблюдать жизнь хакасов, тунгусов, бурят, описывать их историю, верования, легенды, напишу, как Серошевский монографию «Двенадцать лет в стране якутов»... Могу собирать камни и изучать горы, если там есть горы, или заинтересуюсь акклиматизацией животных, как Дыбовский... А могу увлечься бабочками и жучками, бегать с сачком по лугам, а в длинные зимние вечера — классифицировать и описывать. Не знаю. Займусь чем-нибудь таким.
  

  Он еще не знает, что его ждет жизнь, увлекательная и опасная. Будут захватывающие приключения, совсем как в книгах Киплинга и Лондона, причудливые повороты судьбы, потери и приобретения. Брониславу невероятно повезет: он сведет знакомство с людьми широкой души, каждый их которых будет вовлекать его в свою историю, авантюры и приключения. Вот ксендз Серпинский, с головой ушедший в выращивание яблонь и помидоров. Человек, по признанию врага, достойный «Виртути милитари». А вот миллионерщик Зотов, искренне радеющий о сохранении сибирской фауны. Ему хочется не просто «над златом чахнуть», но и остаться в памяти людей не только своими миллионами. Но и деньги на ветер он бросать не желает. А вот отец Ксенофонтов, которому нужны маловеры или отступники, чтобы их обуздывать, а крестить насильно он не желает. Будут и у него свои триумфы, а пока он просто играет в шахматы с ксендзом Серпинским.
  Есть Николай Чутких, обучивший Бронислава нелегкой науке выживания в Сибири, приведший к Сопке голубого сна... Иван Васильев, с головой окунувшийся в кооперативное движение, Вера Львовна Извольская, искренне желающая справить католическое Рождество, пристав Поденицин, “не замечающий” то, что по долгу службы замечать обязан.
  Но не все встречи будут столь приятны. Будут на пути Бронислава и люди, чья нетерпимость мучительна, а подозрительность оскорбительна... Будут люди низкие и опасные, у которых к Брониславу свой интерес.
  И все время Бронислава Найдоровского будет мучить одно: на родине его считают провокатором. И всей своей жизнью, всеми своими поступками он будет отчаянно пытаться доказать невиновность, уверенный, что на всем белом свете есть только один человек, верящий в него: Стефания Семполовская. С таким грузом вины, под таким давлением очень легко сломаться. Но будет письмо от Эдварда Абрамовского из Польши, будет подарок Нарцисса Войцеховского, будет еще много нежданного и неожиданного.
  ***
  А еще это невероятно вкусная книга. «А соляночку рыбную,— говорил он не раз,— я сварю тебе сам. Придешь ко мне домой на Арбат, я повара отправлю, надену фартук — и за дело. Сначала поставлю варить ершей в льняном мешочке. Пока они будут вариться, покрошу мелко лук и потушу его с маслом и с томатом. Запахнет рыбой. Я выну мешочек и в прозрачный, крепкий кипящий бульон кину всю эту массу из лука, масла и томата. Потом нарежу соленых очищенных огурцов и тоже туда кину. После этого, мой милый, я положу на дно кастрюли куски вареной осетрины, может, и хрящиков немного, не знаю, но уж всенепременно приправу добавлю, каперсы, оливки, залью все это солянкой, поварю с четверть часика и подам в глубокой тарелке с лимоном, а ты скажешь: «В жизни ничего подобного не едал!»
  «В одиннадцать был обед из трех блюд: щи мясные, или уха, или щавелевый суп, иногда бывал творог со сметаной, тертая редька, соленые огурцы, грузди, черемша соленая и свежая. По праздникам бывали пироги с мясом или рыбой, с капустой, грибами и яйцами. На третье кисель, сладкий пирог, варенье. Они любили варенье из малины, земляники, черемухи, брусники, сибирской красной и черной смородины, голубики, костяники, княженики. Мука из черемухи, ягоды которой сушили, мололи, а потом варили с медом, служила начинкой для пирогов, или же ее просто ели с чаем. Пили клюквенный морс и березовый сок.»
  «В будни у них бывал бульон, мясные щи, гороховый суп, рассольник с почками, борщ, грибной суп, пельмени, жаркое из дичи, рубленые котлеты, гречневая каша, запеканка, шашлык, рябчики, тетерева и другая птица, иногда «смесь», то есть нарезанное кусочками мясо, сало, картофель, горох, лук — все тушенное в остром соусе из черемши... На третье клюквенный кисель, шаньги с ягодами, сладкие пироги, чай. Часто на закуску подавали квашеную капусту, соленые огурцы, грибы. По воскресеньям — дополнительно строганина, балык, икра, питательные свойства которой Вера ставила очень высоко, рыбная солянка или кулебяка. А хлеб они ели всегда один и тот же, вкусный, сибирский, собственной выпечки из пшеничной муки.»

  7

  72