Рецензия на книгу

• 

  Аноним10 сентября 2014 г.

  - Ну, что же теперь, а?
  Меня зовут Алекс и я mudak. Я и три моих koresha одеты по последней моде и ведем превосходную жизнь: мы выпиваем, krasting, бьем стариков и творим старое доброе sunn-vynn. У-ха-ха-ха. И мне еще только 15.
  

  
  Выше огненных созвездий,
  Брат, верши жесткий пир,
  Всех убей, кто слаб и сир,
  Всем по morder - вот возмездье!
  В зад пинай voniutshi мир!

  Я обожаю Моцарта и под его музыку, как в кровавом калейдоскопе, передо мной вертятся лица разных vek, маленьких kis и дряхлых kashek.
  Мы продолжали бы в том же духе, но мои так называемые drugi подставили меня на очередной вылазке к одной старой ptitse. И меня поймали эти выродки, которые стоят на стороне Добра, griaznyje ubliudki.

  Дальше...

  - Ну, что же теперь, а?
  И вот теперь я номер 6655321, это самая жалостная и печальная часть жизни вашего покорного повествователя. Сидел бы я в тюрьме, если бы не новый метод "излечения" преступников (не-не, я то не такой, как весь этот kal в тюрьме). Поскорее бы выбраться, всего через 2 недели я буду жить прежней нормальной жизнью. Меня перевели в хорошую палату и даже кололи витамины, все были ко мне добры. А я про себя смеялся и думал, какие же они все naivnye и как я выберусь отсюда. Но вместо этого я начал чувствовать себя хуже, мне показывали кино, сцены насилия и (ради Бога, перестаньте!) все под музыку моего любимого Бетховена. Вскоре меня начало тошнить, даже при мысли о насилии. Кажется, это они и хотели сделать с вашим покорным слугой.
  

  
  – Вот вам истинный христианин! – воскликнул доктор Бродский. – Он с готовностью поставит другую щёку; он взойдёт на Голгофу, лишь бы не распинать других; при одной мысли о том, чтобы убить муху, ему станет тошно до глубины души. - Перевоспитан!

  - Ну, что же теперь, а?
  После доказательств, что я больше не опасен, бллин, меня выпустили. Родители не приняли меня назад, да еще назло меня узнал, тот дряхлый kashka, у которого мы разорвали все книги и немного dubasili. И все эти старые выродки накинулись на меня, на беззащитного; от одной мысли ответить им к моему горлу подступала тошнота. После еще нескольких злоключений я попал в Дом, к человеку, в котором узнал писателя, чей дом мы разгромили с бывшими drugami. Он меня не узнал и принял. Этот писатель был автором книги под дурацким названием "Заводной апельсин", писал там что-то про свободу человека. Он и еще пара таких же помешанных, хотели использовать меня для своего проекта, против государства, пока он не узнал, кем я был на самом деле. Но мне все ostoterchelo. И ваш загнанный в угол повествователь, мучимый этими извергами прыгнул в окно. Сыграть в ящик у меня не вышло. Пока я valyalsya в больнице, ко мне наведался тот тип, который был еще с главным в тюрьме, министр нутряных, или внутряных, или каких еще там дел. После я пошел на поправку.
  - Ну, что же теперь, а?
  Теперь я, Алекс, и три моих новых koresha сидим в баре и занимаемся тем же, чем я занимался прежде. Только со мной происходит что-то странное, но ничего наверно я приболел, скоро поправлюсь. А пока я не хочу, бллин, никого пинать по morder. Теперь мне 18 и возможно я найду себе kisu и у меня будет сын.
  

  
  Сын, сын, мой сын. У меня будет сын, и я объясню ему все это, когда он подрастет и сможет понять меня. Однако только лишь подумав это, я уже знал: никогда он не поймет, да и не захочет он ничего понимать, а делать будет все те же vestshi, которые и я делал, - да-да, он, может быть, даже убьет какую-нибудь старую ptitsu, окруженную мяукающими kotami и koshkami, и я не смогу остановить его. А он не сможет остановить своего сына.

  Я был jun, но больше нет.
  

  
  И так по кругу до самого конца света - по кругу, по кругу, по кругу, будто какой-то огромный великан, какой-нибудь Бог или Gospodd (спасибо бару "Korova") все крутит и крутит в огромных своих ручищах voniutshi griaznyi апельсин.
  

  Кроме очень поверхностной идеи и иногда с трудом читаемого текста в книге, я к сожалению, больше ничего не нашла. Фильм, впрочем, в свое время, кроме мастерства Кубрика, тоже ничем не запомнился. А такие, как Алекс, это не люди, хоть в 15, хоть в 50.

  18

  291