Рецензия на книгу

• 

  deerstop23 февраля 2024 г.

  Жизнь как шахматная партия

  Сам Владимир Владимирович часто говорил, что его тексты «для перечитывания». И действительно, в очередной раз погружаясь в сюжетно-знакомые романы (в которых сюжет, будем честны, играет скорее эпизодическую роль) я каждый раз нахожу какие-то новые грани, ускользнувшие в прошлом прочтении.

  «Защита Лужина» – это роман-кольцо. Его повествование подобно шахматной партии развивается до определённого момента, чтобы после кульминации (прерванная партия с Туратти) в попытке шахматной ретроспекции начать своё движение назад и прийти к началу, в результате которого главный герой, единственный из сонма теней-фамилий русской эмиграции (не считая очевидной отсылки к первому роману Набокова и нескольких эпизодических персонажей), обретает имя.

  Однако в этом прочтении я заметил ещё несколько закольцованных моментов. Например, в том, как вещи подчёркивают одинаковость начала и окончания отношений с Лужиной и ещё несколько мелких, но приятных глазу деталей, которые ранее просто потерялись в общем потоке.

  Это шахматный роман не про шахматы. Он о том, насколько близки в своём медленном спиральном спуске к отчаянию отказ от всепоглощающей страсти к чему-либо и насильственное лишение родины. И Набоков мастерски, по шахматному, медленно подвёл своего героя к моменту, когда сквозь пыль прожитых лет ярко и отчётливо блеснул перед ним призрак решения, принятого «в другой жизни».

  В персонаже Лужина автор прекрасно воплотил несамостоятельность гения и увлечение, как способ бегства от лжи и несчастья окружающей действительности. Мы многократно видим, насколько Лужина занимает неживое и геометрическое, и насколько странно и неосмысленно он воспринимает живое:

  
  Он нарисовал тёщу, и она обиделась; нарисовал в профиль жену, и она сказала, что если она такая, то нечего было на ней жениться; зато очень хорошо вышел высокий крахмальный воротник тестя.
  

  Шахматы дают Лужину минуты спокойствия, иллюзорное ощущение контроля. Только за шахматной доской он может принимать хоть какие-то жизненные решения, которые на самом деле никуда его не ведут. И только последнее принятое им решение позволяет ему стать чем-то большим, чем безымянной игрушкой в чужих руках.

  Может показаться, что роман тяжёлый и мрачный, но это не так. Слог в романе лёгкий, пропитанный тёплыми чувствами автора к своему герою, и конечно же изобилующий присущими только Набокову неожиданными языковыми оборотами и абсолютно отточенными в своей лаконичности характеристиками персонажей, действий и мыслей. Можно просто открыть книгу на любой странице и непременно найти что-то совершенно нестандартное и гениальное в своей краткости. Пусть будет, например, это описание последних дней отца Лужина:

  
  Как-то, в неверный летний день, он поехал за город, промок под внезапным ливнем, пока тщетно искал белых грибов, и на следующий день слёг. Болел он одиноко и кратко, и смерть его была неспокойна.

  В этих гениальных эпитетах и метафорах весь Набоков. Он писал так, как никто больше в мире не писал. Ни до него, ни после.

  Содержит спойлерыОткрыть

  16

  386