Рецензия на книгу

• 

  Milena_Main8 августа 2014 г.

  "Крестоносцы"- замечательный рыцарский роман, в котором есть все положенные последнему атрибуты. Здесь и патриотическая борьба с угнетателями, и возвышенное служение Прекрасной Даме, и опоясанное братство с его сложными взаимоотношениями, и некоторое количество исторических портретов.
  Сенкевич пишет увлекательно и красиво, вдохновенно, с огоньком. Польское рыцарство встает на страницах, осиянное блеском славы и верою в Христа. Пожалуй, рыцарство это, как и польское дворянство, уж слишком автором идеализированны, - но для пламенного патриота и темы борьбы за родную землю такой подход естественен.
  Силен и христианский мотив, как всегда у Сенкевича, но здесь он не является основной темой и звучит мягче, органичнее.
  Есть и неплохой сюжетный поворот, связанный с любовной линией, несколько неожиданный для романтической прозы, но отвечающий авторскому замыслу.
  "Крестоносцы" - роман-эпопея, охватывающий значительный период в жизни героев и заканчивающийся знаменитой битвой под Грюнвальдом.
  А теперь несколько слов об этих самых героях.
  Збышко - идеальный рыцарь, типичный романтический герой. храбрый, пылкий, верный. Голова и кровь у него горячие, через что и случились многие беды - и завязка романа, - но со временем он умнеет.
  Мацько - более приземленный, более "народный" старый рыцарь, простоватый, но с хитрецой и смекалистый, хозяйственный, по-своему не менее вспыльчивый, но более умудренный жизненным опытом.
  Юранд - фигура мрачная, трагическая, почти байроническая. Через его образ воплощают себя одновременно идеи непримиримого воздаяния за совершенное зло в начале и христианского прощения в конце. К нему испытываешь невольное сочувствие и даже восхищение, но его судьбой автор дает понять, что дорога мести никогда ни к чему хорошему не приводит. Ту же идею демонстрирует нам и образ зловещего Зигфрида де Лёве, но концы у них разные, ибо Юранд все же мстил за несправедливость истинную, а, главное, пусть и страшной ценой, но сумел нащупать правильный путь к спасению души.
  Дануся - идеализированная возлюбленная, Прекрасная Дама, светлая, кроткая, непорочная и недостижимая, каковой в полной гармонии с рыцарскими представлениями о куртуазной любви она и осталась до самого конца. Мечта, воплощенная в плоть, скорее образ любимой, нежели живая женщина, - короче говоря, такая же идеальная героиня романтической прозы, в традициях жанра обреченная на трагический конец. Смерть ее, однако, прекрасно работает на авторский замысел, позволяя разрешить сразу несколько задач. Дануся - и жертва, брошенная на алтарь, подчеркнувшая всю злобу крестоносцев и символически ставшая той самой последней каплей, что переполнила чашу терпения божьего и людского и обрекла орден на разгром, невинная кровь, павшая на их головы. Она и чудовищная плата Юранду за многолетнюю месть, наказание небес и очищение через страдание. За грехи родителей платят дети. Она и первый урок любви для Збышка, добавивший чисто романтического трагизма в его судьбу. Став ему женою, она все же не досталась супругу, сохранив его чистым для другой любви и при этом позволила ему остаться верным своим обетам ей до самого конца, не порушив их, что не пристало бы идеальному рыцарю. Не думала, что так много напишу про Данусю, но важнее не ее образ, - милый, но все же бледный, а ее функция в романе. И, тем не менее, жаль ее.
  Ягенка как раз более земная, более живая, более настоящая, выписанная ярче и с любовью. В ее лице герой все же - в противовес стандартным развязкам романтической прозы, - обрел, наконец, свое личное счастье. Бойкая, смелая, способная и на медведя с рогатиной пойти и с оружием в руках дом отстоять, она уж точно не зачахла бы от горя как нежная Дануся. Хотя и она выстрадала свое счастье немалой такой тоской. Любовь к ней Збышка более зрелая, не та полудетская влюбленность в Данусю, более жизненная и плотская.
  Нравятся мне и насмешливый чех-оруженосец Глава, и по-своему честный пройдоха Сандерус, и изящный, по-европейски утонченный лотарингский рыцарь де Лорш.
  Удались и эпизодические герои: воинственный аббат, веселый Зых из Згожелиц, незадачливые буяны и драчуны Чтан и Вильк.
  Что же до определенных общих признаков - герои смелы и благородны, враги безжалостны и жестоки, любовь идеальна, - и некоторой предсказуемости событий и поступков, то с этими характерными для авторов-романтиков чертами приходится смириться как с обязательной составляющей жанра и принимать как должное. Такое, конечно, лучше всего читается в юношеском возрасте, но и зрелый читатель найдет для себя немало интересного в более мелких, бытовых сценках и зарисовках романа.

  11

  170