Рецензия на книгу
Theatre
W. S. Maugham
Аноним29 июля 2014 г.Разве любовь стоит бифштекса?Сразу хочу отметить, что колебалась между 3 и 4 при выставлении оценки. Весьма любопытные мысли, но повествование вялое, хотя при положительном отношении, можно сравнить его с рекой в летний день, неторопливо и величественно несущей прогретые воды.
Здесь не встретишь завороженности сердца. Наоборот все произведение - это сокрушительный удар по любви.
Джулия - самая талантливая актриса Англии, ее брак с Майклом из юношеской влюбленности перерос в деловые отношения, поддерживаемые взаимоуважением. И вправду, эта пара чудесно держала на себе театр. Временное увлечение Джулии юношей сменяется безразличием, победой над своим сердцем. Доподлинно неизвестно даже ей самой, стоит ли называть это чувством, поскольку ее натура настолько приелась с профессией, а профессия стала призвание, вследствие чего она играла роль ежеминутно.
Но Моэм не был бы великим писателем, если бы не ввёл в рассказ зрителя - ее сына Роджера. Он единственный, кто ощущал всю фальш матери, от чего страдал. Ему даже казалось, что войди она в пустую комнату одна, то , стоит заглянуть туда кому-то постороннему, окажется, что там никого нет. Ее , как индивидуальности, как человека, не существует. Существует - хитрое сплетение из множества ролей. На что Джулия мысленно парирует
Весь мир — театр, в нем женщины, мужчины — все актеры». Но то, что я вижу через эту арку, всего-навсего иллюзия, лишь мы, артисты, реальны в этом мире. Вот в чем ответ Роджеру. Все люди — наше сырье. Мы вносим смысл в их существование. Мы берем их глупые мелкие чувства и преобразуем их в произведения искусства, мы
создаем из них красоту, их жизненное назначение — быть зрителями, которые нужны нам для самовыражения. Они инструменты, на которых мы играем, а для чего нужен инструмент, если на нем некому играть?Если задуматься над ее монологом, то я с ним не согласна, да, разумеется, хороший актёр умеет всю доподлинную жизнь использовать в качестве пластилина для своих ролей, но при ближайшем знакомстве с жизнью театра, становится ясно, что это - момент подражательства. Скворец может искусно спародировать кошку или скрип двери, чем вызовет восхищение, но он никогда не станет ни кошкой, ни дверью. Можно из страданий, бури восторга , полной апатии сделать настоянный эликсир, отделив все лишнее, поработав топором, а затем прочесть все шероховатости окончательно. Но без тех шероховатостей, можно сказать, изьянов, жизнь не была бы такой природной. Достаточно, пусть это будет ужасный пример, сравнить смерть, сыгранную актером на сцене и смерть настоящую, без красивостей.
Дело актёра из смеси чувств выбрать главное и оттенить его, но в жизни чистого не найдёшь, везде будут примеси. Разве это не прекрасно?
В отношении к роману я согласна со словами strannik102 .814