Рецензия на книгу

• 

  majj-s26 июля 2014 г.

  Выросши в Казахстане, помню попытки привить любовь к языку страны людям, варившемся в многонациональном котле. Топорные и неуклюжие, как почти все, что делала пропагандистская машина лет неявного развала. Но в основе своей имевшие благое намерение. Прилавки книжных магазинов при тотальном отсутствии приключенческой литературы на русском, поражали воображение названиями роскошно изданных на казахском "Королевы Марго" и "Трех мушкетеров". Слышала, что язык переводов нехорош до безобразия (переводческая синекура для деток нужных людей), но собственного мнения составить не могла.

  А по ТВ, плотно сидевшему на голодном пайке соцреализма и производственных драм населению, показывали каждые выходные замечательное кино, вроде "Всадника без головы" по-казахски. Раз даже решилась смотреть "Человека Амфибию" в этой интерпретации. Примчалась из школы. чуть опоздав к началу, швырнула портфель, не разуваясь, по ковру к телевизору, есть! Красавец Коренев в запредельной морской ипостаси, подводный мир, музыка. Вот он выныривает, "Ихтияндр, Ихтияндр, не болды" - раздается в кадре. И смутно прозреваю, что аудиал я в большей степени, чем визуал.

  Метерлинком нас закармливали на обоих языках. И снятый в 76-м советско-американский фильм стоил того, чтобы посмотреть. Лиз Тейлор. Ава Гарднер, Джейн Фонда с американской стороны. Вицин, Терехова, Надежда Павлова, Олег Попов - с нашей. Красивый музыкакльный, костюмы и декорации, сценическое движение, свет - все хорошо. Символический язык Метерлинка так же, примерно, понятен зрителю, как тот, на каком пыталась смотреть беляевскую экранизацию.

  Поправьте, если ошибаюсь, кассовые сборы менее девятисот тысяч при затратах на производство в двенадцать миллионов - это ведь провал? Оглушительный, надо полагать. Зато советским детям раз в неделю его потом показывали. Добившись эффекта рагу из синей птицы в умах и сердцах. Разрозненные фрагменты, на которые то и дело натыкались в праздничные дни по тВ, до той степени навязли в зубах, что и много позже, читая эстетскую литературу о театре двадцатых, вздрагивала невольно при упоминании Метерлинка (этот то здесь зачем?)

  У жизни много способов отфильтровать аудиторию чего-то, не предназначенного для массового потребления. Основатель статического театра, мистик и нобелевский лауреат попал под жернова одного из. Как есть свои способы донести что-то предназначенное, до того, кому знать нужно. Девочка с Фейсбука, редкое сочетание физического совершенства и интеллекта, спросила недавно, как отношусь к ранним его пьесам.

  Как можно относиться к тому, чего не знаешь. Зато теперь - знаю. Две прочла: "Непрошенная" и "Там, внутри". В обеих небольшая группа близких с точки зрения социума и разобщенных внутренне (все как в жизни) людей сталкивается со смертью. Со Смертью, так правильнее. В "Непрошенной" неперсониыфицирована но дает о себе знать умолкнувшими птицами в саду, скрипами и шорохами, тяжелым дыханием, где никто, вроде, не стоит. Дверью, которая вдруг перестает плотно закрываться, внезапно померкшим светом лампы.

  "Там, внутри" - это ведь Незнакомец, правда? В первой - взгляд изнутри: мы сидим и ждем, коллективным бодрствованием в этот поздний час, надеясь отвратить страшное от близкого всем нам человека. Каждый знает в глубине души - безнадежно. Но попытаться, хотя бы, можем. Не находя общего языка, недовольные друг другом, в смутном убеждении - бесполезно. А когда обрушивается все же - это удар, смягченный общим бдением в безнадежной попытке противостоять.

  Вторая - снаружи. Мир уже знает - произошло страшное, что взорвет изнутри безмятежный покой счастливой семьи. Сейчас, вот только соберемся с силами и тогда уж принесем родным весть о смерти дочери и сестры. Сейчас-сейчас, немножко еще, нужные слова подобрать, мизансцену должным образом выстроить и тогда им не будет Так больно услышать об этом. Имена внучек Старика, взяввшего на себя роль вестника в пьесе, Марта и Мария. Знаете, кого так звали? Сестер Лазаря, которого Иисус воскресил.

  Такое вот преломление библейского сюжета. Там, считавшийся мертвым, выходит наружу и Мир получает величайшее из своих чудес. Здесь, считавшуюся живой, вносят внутрь и маленький мир семьи осыпается мириадами осколков. А жизнь продолжается. И знаете, не могу сказать, что как-то по особому вштырило меня этим. Реальность не заискрилась цветами спектра и ощущением великой истины, открывшейся после долгих мучительных поисков, не накрыло.

  Но вот в последнее время чувствовала себя странно выжатой и никак не могла найти точку внутреннего равновесия. То золотое сечение, которое делает человека неуязвимым для мелких пакостей и отводит от него большое зло. Пьесы Метерлинка, странным образом, сумели помочь вернуться к этой статике. Статический театр, чему удивляться.

  27

  917