Рецензия на книгу

• 

  innuendo68990817 декабря 2023 г.

  Книга исследовательницы Кэрол Стивенс произвела двоякое впечатление. На уровне широких обобщений в ней очень здорово показано, как русская армия из войска «степного типа», основу которого составляла лёгкая конница, постепенно превратилась в армию, организованную по последним образцам европейской военной мысли. Эти изменения происходили как в результате меняющихся условий войны (вместо татарских орд теперь приходилось сражаться с армиями европейских государств), так и в рамках процессов, которые принято называть «военной революцией». Теорию «военной революции», имевшей место в XVI-XVII веках, впервые предложил Майкл Робертс. Суть такова: совершенствование огнестрельного оружия повлекло за собой масштабные перемены в тактической подготовке войск, изменении их состава (возросла роль пехоты и артиллерии, а значение кавалерии, напротив, снизилось), способе их комплектования и снабжения, что, в свою очередь, влекло за собой изменения всего государственного аппарата. В этом контексте любопытно, как Кэрол Стивенс оценивает петровские преобразования. По её мнению, значение военных преобразований Петра I, которые от эпического фейла под Нарвой в 1700 г. привели русскую армию к Полтавскому триумфу 1709 г., сильно преувеличено историками. По её мнению, эти реформы были в значительно большей степени подготовлены предшествующим ходом развития (в годы правления Алексея Михайловича и далее), чем принято считать. Институциональные преобразования Петра в последние годы его царствования, как считает исследовательница, носили куда более системообразующий характер.

  Зато на уровне деталей творится что-то странное. Местами автор попросту не уделяет им должного внимания, излагая суть слишком схематично, но это как раз понятно — иначе монография сильно бы разрослась. Куда больше расстраивает количество ошибок, не замеченных ни автором, ни научным редактором книги. Вот лишь несколько примеров, найденных в процессе чтения:

  «Правление жены и сына (???) Петра I после его смерти продемонстрировало, что петровские реформы сформировали стандарт военного устройства России» (с. 23)
  (по-видимому, здесь имелся в виду ВНУК Петра I Пётр II)

  «У отца Ивана III Василия II были живые дядья, и в 1430 году они оспорили его право на московский престол» (с. 44)
  (если правильно помню события междоусобицы в Московском княжестве, то это сделал лишь один дядя – Юрий Дмитриевич)

  Также в книге даётся странная (и неправильная) хронология опричнины: 1562-1572 (с. 110), на Ливонию Иван Грозный нападает в 1557 году, а не в 1558, как положено (с. 140).
  Далее был такой пассаж:
  «Вскоре после этого в Литву бежал князь Андрей Курбский, один из виднейших политических деятелей Русского государства и успешный военачальник» (с. 146)
  Не ставлю под сомнение разнообразную военную активность Андрея Михайловича Курбского, но какова была его политическая деятельность до бегства в Литву – вопрос, конечно, занимательный: совершенно непонятно, в чём она заключалась и как отразилась на политике Московского царства в эти годы. Впрочем, автор никак не объясняет этот эпитет.

  Встретилось и внутреннее противоречие. Говоря о начале русско-польской войны 1654-1667 г., Кэрол Стивенс упоминает о том, что Москва отправила к Богдану Хмельницкому военную помощь. А дальше видим путаницу в цифрах. На с. 227 «Москва послала в Украину на помощь Хмельницкому 4000 человек», а на с. 235 «около 6000 человек были посланы в Украину на помощь Богдану Хмельницкому». Две тысячи больше, две тысячи меньше – какая разница?

  И впечатление в итоге, как я уже сказал, очень-очень противоречивое. Особенно недоволен мой внутренний редактор. Впрочем, это его основная задача – быть недовольным.

  10

  137