Рецензия на книгу
Преступление и наказание
Фёдор Достоевский
Аноним9 июля 2014 г.Легкая книжка в мягкой и мятой обложке сопровождала меня весь учебный год на автовокзалах, жарилась вместе со мной на местном пляже, а затем я устроилась на летнем свежем балконе и заглотила ее до конца.
Спустя год рваных отрывков и прочтений.Под пытками не вспомню, кто есть Лебезятников
Не то чтобы я не читала ее в школе - хотя конечно читала НЕ ТАК, ДАЖЕ не так, ключевые моменты мы смотрели экранизацией, и помнила я разве что сиреневые перчатки Лужина и ТОПОР ТОПОР ТОПОР.
И желтые питерские стены, желтые облезлые обои, желтое все, неясное и спертое. Время прошло, поменялась я, поменялся воздух вокруг меня, а книга осталась все такой же прекрасной.
Книга, не книжка.
Меня неожиданно зацепил Свидригайлов. Для самой меня неожиданно, вроде как все пять частей ты маешься вместе с Раскольниковым, и это нормально, это привычно и осмысливается, а потом в шестой из его головы ты ненавязчиво переходишь в свидригайловскую, и где-то тут и начинается напряжение, ощутимое почти физически. Он плох душой, он шулер, повеса и педофил, и... он сам это прекрасно знает, признает и... не то чтобы оправдывает/ся, но просто не может никак иначе.
Последнее их свидание с Дуней - это просто пик нервных напряжений, разрыв сердца и пуля в висок. Дуня стреляет и по виску лишь скользит, а вот сам Свидригайлов стреляется совершенно четко и без шансов.
В Америку.
Второй раз мне пришлось отрываться и пить хотя бы сок на моменте окончательного признания Родиона. Казалось бы, преступление было вон аж когда, и чем дальше, тем сильнее приедаются его шальное метание, безумные мысли, оправдания, обвинения, терзания, становятся почти нормой, что когда он целует землю почти в беспамятстве - и останавливается, не признаваясь публично, приходит в контору вроде как с повинной - и растерявшись окончательно, уходит, так ничего и не сказав, это выглядит естественно и правильно. Но потом он смотрит на Соню, скалится, поворачивает назад - и все, вторая пуля, не иначе.
Как отрезало, отрубило, под наркозом и с туманом в голове.
Соня-Соня-Соня, чистейший человек среди всего этого разврата, девушка, да девочка почти, хрупкая-невесомая и очень, безумно сильная. "Дети - образ Христов", и Соня такая же, и страдает она так же полно, и... Нет у меня таких слов.
Я под огромным впечатлением, и это и вправду чудесный роман. Правильный очень. На всю жизнь.576