Рецензия на книгу

• 

  Madame-Butterfly27 ноября 2023 г.

  Sí vivís Romáe, románo vívito móre

  “Знаете, мой друг, надо же всё-таки думать хоть иногда.”

  Знаю, что уже неоднократно признавалась в любви к Золотому веку научной фантастики, но так уж вышло, что повод снова есть – замечательный роман Джона Уиндема “Кукушата Мидвича”. Каждый раз читая или перечитывая что-то из авторов-фантастов того времени, не могу не удивляться их умению поместить в произведение небольшого объема не только увлекательную историю, но и острый социальный подтекст, философское размышление и попытку предвидеть будущее, которая воспринимается тем острее и тревожнее, чем больше времени проходит со дня издания книги.

  Долгое время “Кукушата Мидвича” были для меня не более, чем фантастическим ужастиком, благодаря посмотренной когда-то давно, еще в 90-х, “Деревне проклятых”. Однако после знакомства с романом “День триффидов” меня одолели сомнения, я поняла, что Джон Уиндем – это вовсе не про ходячие хищные растения или деток-убийц, более того, это тот автор, которого практически невозможно экранизировать, если режиссер ставит целью передать и атмосферу книги, и её идею, и все те мысли, что вкладывает автор в реплики своих героев или, что еще сложнее, в их поступки. Но с другой стороны, внешняя оболочка, обёртка романов Уиндема всегда такая привлекательная, вкусная, манящая, словно так и просящаяся на экран, что режиссеры не могут устоять. “Кукушата Мидвича”, как и “День триффидов”, экранизировались трижды! Мне сложно судить обо всех фильмах, так как я их не смотрела, но в отношении “Деревни проклятых” могу сказать, что она имеет к произведению Уиндема отношение весьма опосредованное. Это тот случай, когда фильм не отражает даже сотой части того, о чем, собственно, книга. У Уиндема фантастическая составляющая всегда не более, чем повод поразмышлять о природе человека, которого он помещает в экспериментальные условия и, подобно ученому, наблюдает и прикидывает, как будут развиваться события.

  Мидвич – маленький сонный городок, затерянный где-то среди английских графств. И именно за это он любим его жителями! За красоту зеленых пастбищ, раскинувшихся вокруг, за уютные фермы, где по утрам кричат петухи, за тихие улочки, ведущие вдоль аккуратных особнячков на главную площадь с церковью да парой магазинчиков. Обычно в таких городках никогда и ничего не происходит, но только не на этот раз, когда Мидвич вдруг оказался в центре внимания не кого-нибудь, а военной разведки, и всё потому, что на один день поселение оказалось отрезанным от остального мира невидимой стеной. Все, кто так или иначе пытался проникнуть в Мидвич, едва достигали границы пораженной области падали на землю в бесчувственном состоянии. Военным удалось засечь некий объект на территории городка, но пока они думали, как к нему подобраться, невидимая стена исчезла так же внезапно, как и появилась. Жители очнулись, обнаружив, что целый день бесследно пропал из их жизни, но в остальном никаких неприятных последствий обнаружено не было. Поначалу. А вот спустя несколько месяцев женщины Мидвича обнаружили, что они… беременны. ВСЕ женщины детородного возраста. Местный автор научных трудов Гордон Зиллейби, философ и любитель пространных речей, с любопытством и тревогой начинает наблюдать странную ситуацию, жертвой которой пал такой спокойный и ничем непримечательный Мидвич.

  Начало книги меня несколько обескуражило. Помня о “Дне триффидов”, где события начинались сразу, интрига прослеживалась четко, трагизм ситуации нагнетался с каждой главой, я, видимо, ожидала чего-то подобного и от “Мидвича”. Однако здесь Уиндем предстает автором ироничным, почти саркастичным, описывая сам городок, беду, случившуюся с ним, реакцию военных на происшествие, да и отношение к происходящему самих жителей. Автор словно нарочно преуменьшает масштаб случившегося, показывая, что люди оказались больше озабочены такими проблемами, как обеспечение отпускными сразу всех работниц научной лаборатории, или то превосходство с каким замужние дамы поначалу смотрели на “залетевших” незамужних девушек. И лишь когда странность ситуации становится всё более очевидной, то начинает меняться и тон повествования.

  То же можно сказать и о ключевом персонаже - мистере Зиллейби, который поначалу предстает перед читателем эдаким чудаком, любящим блеснуть результатами своих размышлений, способным заговорить до смерти любого, буквально задавить собеседника эрудицией, теориями и гипотезами, отвлеченными понятиями, даже если человек пришел просить руки его дочери. В его кабинете в книжном шкафу выделена целая полка для его “трудов” и, например, сейчас он работает над фундаментальным сочинением “Сумерки Великобритании”. А ведь за этим почти шутовским описанием Уиндем прячет героя неординарного, человека действительно широких взглядов, настоящего мыслителя. И пусть в начале романа длинные речи Зиллейби вызывают скуку и зевоту, многие герои теряют нить его рассуждений или отмахиваются от них, то с развитием загадочной ситуации к нему всё больше и больше прислушиваются.

  Как я уже отметила, Джон Уиндем не тот автор, который пишет загадочно-мистические истории, его задачей не стоит нагнетать атмосферу таинственности и саспенса, фантастическое допущение – не более чем возможность поднять на поверхность довольно интересные вопросы, на которые часто нет однозначного ответа или ответ есть, однако за годы развития человеческой цивилизации и культуры, этот ответ не только становится неочевидным, но и практически невыполнимым.

  В романе “Кукушата Мидвича” Уиндем легко и непринужденно вовлекает жителей городка, представляющих собой небольшую, но далеко не случайную выборку представителей всего человеческого рода в межвидовую борьбу. Вы же помните: Дарвин, естественный отбор, эволюция? Помнить-то мы помним, в теории, так сказать, а вот сам процесс, в результате которого человек стал доминирующим на Земле видом, случился так давно, в такой седой древности, что мы уж и забыли, что это значит – биться за право выжить против другого вида. А если бы такое случилось, как бы человечество поступило? Конечно, как с иронией говорит Уиндем, его не интересует глобальное и открытое противостояние как, например, у Уэллса в его “Войне миров”, там всё понятно: единственное решение – объединиться и выступить войной против злобных пришельцев. А если противник будет действовать тоньше, проникнув в самое сердце человечества, став частью семей, плотью от плоти в прямом смысле? Как быть тогда? И самое главное: вроде бы от противника не исходит никакой агрессии, давление очень умеренное и почти незаметное. Да и противник ли это? Нужно ли сражаться с тем, что всего лишь отлично от нас? Может быть мы сможем приспособиться и жить вместе? В конце концов, ведь это же… дети! И с этого момента древний и очень простой по своей сути закон, закон джунглей, закон выживания, оказывается забыт, затёрт, изгнан в самую глубину человеческой памяти. Разве мы звери, чтобы опускаться до примитивных способов борьбы? Разве тысячи и тысячи лет развития цивилизации не считаются? Разве наличие культуры, системы социальных ценностей, политического устройства, внимания к нуждам не только большинства, но и меньшинства, особенно в развитых прогрессивных странах, не делают нас выше таких низменных реакций как убийство, истребление, уничтожение? Об этом даже помыслить невозможно. С волками жить – по-волчьи выть? Нет-нет, это удел какого-нибудь неразвитого племени, максимум – диктатуры, а в Англии проблемы решаются цивилизованно. Но всё меняется, когда новый вид вдруг ставит себя вне разработанного человеком закона, и начинаются столкновения, которые, увы, заканчиваются вовсе не мирным путем. Да и что можно ответить, когда нечто в облике ребёнка довольно справедливо замечает: “Закон наказывает преступника ПОСЛЕ того, как тот совершил преступление. Нам это не подходит – мы хотим остаться в живых.”

  На примере сложившейся в Мидвиче ситуации Уиндем позволяет своему герою Гордону Зиллейби рассуждать не только об эволюции, о борьбе видов, о возможностях, которые есть у птички, в гнездо которой попал кукушонок, но и о морали, о смысле, который можно вложить в само понятие “убийство”. Оказывается, даже церковь, с помощью вполне логичных выкладок, способна оправдать уничтожение и найти доводы в пользу убийства: в разговоре с викарием, представителем от религии, Зиллейби приходится осаживать воинственно настроенного священника, отмечая: “Если рассматривать эти слова в свете ваших последних рассуждений, получается, что, когда они уничтожают нас, это предумышленное убийство, а когда их уничтожаем мы, это нечто совершенно иное. Любой юрист – гражданский или церковный, безразлично, – нашел бы такое утверждение этически несостоятельным.”

  Как можно оценить значимость, глубину, виртуозность написания книги, как не по тому чувству погруженности, которое не отпускает даже тогда, когда последняя страница уже перевернута. Уже несколько дней, как мне хочется снова и снова открывать роман и перечитывать какие-то теоретические выкладки или гипотезы, которые представлял на суд слушателей Гордон Зиллейби, человек, который, благодаря своему кристально-ясному, рациональному взгляду на жизнь, умел, отбросив всю шелуху, всё наносное, что скопилось, затвердело, окаменело поверх того, что называется человеческой цивилизацией, правильно оценить ситуацию и прийти пусть к не самым приятным, но единственно правильным выводам: всё-таки в чужой монастырь со своим уставом не ходят.

  7

  153