Рецензия на книгу

• 

  Аноним30 мая 2014 г.

  Для начала лирическое отступление. Собрались мы как-то с командой по Что? Где? Когда? Потренироваться. Попался нам в базе один очень неплохой турнир , который назывался также, как это произведение. ( Составителя вопросов зовут Михаил и фамилия его начинается на букву К) К моему большому удивлению, никто из нас не слышал об этой книге, поэтому мне, как человеку, неофициально отвечающему в команде за литературную тему, пришлось взять роман на заметку. Тем более давно хотел познакомиться с Кутзее, лауреат двух престижных премий всё-таки. И, о, чудо! Игра открытая книга дала мне возможность узнать о жизни этого удивительного героя.

  Теперь о произведении. Невероятная история! Конечно, местами сказочная, утопичная, не совсем реалистичная. Но до чего же добрая, светлая и воодушевляющая! Язык произведения предельно простой, сюжет незатейливый, но автору удалось вложить в этот небольшой по объёму роман огромное количество глубоких философских мыслей, которые просто не могут оставить равнодушным вдумчивого человека.

  О главном герое. Больной, на первый взгляд, несчастный человек, имеющий как физический, так и умственный недостаток. Родился в тяжелейшее военное время, в Богом забытой Юар, жил в одной крохотной комнатке с матерью-инвалидом, которой требовался постоянный уход.

  При более глубоком рассмотрении понимаешь, что Михаэл был редким счастливчиком: недоразвитый мозг не давал ему возможности осознать всего ужаса, который творился в большом мире в то время как ЕГО ЖИЗНЬ И ЕГО ВРЕМЯ протекали довольно гладко и спокойно. У Михаэла всегда была цель, в которой он видел смысл жизни и, самое главное, герой книги был полон ощущения внутренней свободы, которого не хватало большинству людей, живущим в тот момент на пороховой бочке. Михаэл был сыт хлебом свободы, тогда как остальные нуждались в хлебе насущном. Подобные параллели можно проводить ещё долго.

  В какой-то степени я вижу сходство между собой и героем книги:

  Моя бабушка, например, практически не выключает сейчас телевизор, изводит себя переживаниями и страхом приближающейся войны. Я же, напротив, стараюсь просто жить, радуясь сегодняшнему дню, мечтая о грядущем крупном фестивале по Что? Где? Когда?, строя планы на летние каникулы. Иными словами, я тоже создаю свой мир и своё время, которое немного отличается от общего времени. Понимаю, что звучит всё это немного цинично, но зато честно. Просто я отчетливо понимаю, что ничего не смогу изменить в сложившейся мировой ситуации, а история всё равно нас никогда и ничему не учит. Да и в армию меня уж точно не призовут из-за проблем со здоровьем. Однако внутренне я всё равно не столь свободен, как Михаэл: гложут проблемы в личной жизни, страшит приближение последнего академического курса и необходимость дальнейшего самоопределения, выматывает постоянная ложь и лицемерие, с которой приходится сталкиваться везде и всюду, а особенно в отношениях с родственниками.

  Михаэлу же всё это было неведомо. Да, у него было немало других страданий, которым не позавидуешь, но в целом я бы непрочь с ним поменяться. Как всегда, «Хорошо там, где нас нет»

  Теперь несколько цитат, которые помогут составить более четкое представление о герое и лучше понять смысл его существования:

  
  Какое счастье, что у меня нет детей, думал он, какое счастье, что я не хочу быть отцом. Я никогда не хотел стать отцом. Что бы я стал делать здесь, в глуши, с ребенком, ведь ему нужно молоко, нужна одежда и друзья, он должен ходить в школу. Я не смог бы выполнить по отношению к нему свой долг, я был бы никудышный отец. И как же просто жить изо дня в день, плыть по течению времени. Я один из немногих, кому повезло, меня не призвали в армию. Ему вспомнился лагерь Яккалсдриф, взрослые с детьми за колючей проволокой – со своими собственными детьми или с племянниками, внучатыми племянниками, вспомнилась земля, так плотно утоптанная их ногами, так беспощадно выжженная солнцем, что никогда уже больше на ней ничего не будет расти.
  
  Послушай меня, Михаэлс. Я единственный, кто может тебя спасти. Я единственный, кто понимает, какое ты необыкновенное существо. Я единственный, кому ты не безразличен. Я один вижу, что ты не покорный узник, которого надо поместить в лагерь с мягким режимом, и не закоренелый преступник, которому нужен жесточайший режим, нет, ты просто человек, на которого нельзя наклеить никакой ярлык, твоя душа, к счастью, не отравлена никакими догмами, ей неведома человеческая история, и эта душа пытается расправить крылья в своем каменном саркофаге, пытается заговорить под своей клоунской маской. В каком-то смысле ты – уникум, Михаэлс; ты последний из своего вида, доисторическое животное вроде целаканта, или последний человек, говорящий на языке янкви. Мы все свалились в кипящий котел истории, и только ты, следуя своей дурацкой звезде, проведя свое детство в приюте (кому бы пришло в голову, что приют может стать убежищем?), ускользнув от мира и от войны, спрятавшись на открытом месте, там, где никому и в голову не пришло бы тебя искать, только ты один умудрился жить на старый лад, ты плыл по времени, ты наблюдал смену времен года и не пытался изменить ход истории, как не пытается изменить его песчинка. Мы должны гордиться тобой и воздавать тебе почести, твою одежду надо выставить в музее, одежду и пакетик с семенами тыквы, а на стене ипподрома установить мемориальную доску в память о твоем пребывании здесь. Но ничего этого не будет. Будет иначе: ты умрешь, никому неведомый, тебя зароют где-нибудь в углу ипподрома, потому что сейчас речи быть не может о том, чтобы везти тебя на кладбище в Волтемаде, ни одна живая душа, кроме меня, не будет помнить о тебе.
  
  Когда я глядел на Михаэлса, я неизменно думал, что вот кто-то взял горсть пыли, смочил слюной и вылепил примитивного человечка, слегка уродливого (заячья губа и, конечно же, мозги), не со всеми органами (нет полового), и все равно получился настоящий маленький глиняный человечек, именно такой, каких лепят крестьяне; он вылезает на свет из утробы матери, и его пальцы уже скрючены, а спина согнута, чтобы копать нору; всю свою жизнь это существо проводит, склонившись над землей, и когда наконец его время приходит, он сам роет себе могилу, тихо в нее ложится и заваливает себя тяжелыми комьями, закутывается в них, как в одеяло, улыбается последней улыбкой, поворачивается и засыпает, наконец-то обретя дом, а где-то далеко, как всегда незаметно, продолжают вращаться колеса истории. Какому носителю власти пришло бы в голову поручить этим существам исполнение своей воли, ведь единственное, на что они пригодны, – это носить тяжести и умирать сотнями, тысячами. Государство держится на земледельцах, каким был Михаэлс; оно пожинает плоды их труда и в благодарность плюет на них. Но когда государство навесило на Михаэлса номер и швырнуло себе в пасть, оно зря трудилось: государству не удалось сожрать и переварить его, он вышел из лагеря целый и невредимый, как вышел в свое время из школы и из приюта.
  

  И ещё немного о финале. Он меня поразил! Такого я не ожидал! Кутзее крут! Такой подъем ощущается, когда читаешь последнее строки произведения! Конечно, в этом шквале восторженных эмоций есть место и нотке грусти, но, черт возьми, браво автору за его несгибаемую волю к жизни и не иссякающий оптимизм! Мне бы столько энергии!

  Обязательно буду читать Кутзее ещё. После такого фееричного знакомства писатель рискует стать любимым!
  9,5/10

  18

  120