Рецензия на книгу

• 

  Аноним22 сентября 2023 г.

  "Чтобы войти в Париж, вам придется ступать по колено в крови"

  Выпуск романа в «Siècle» должен был завершиться в 1870 году, однако был приостановлен, так как 19 июля объявлена война. С женой и матерью писатель покидает Париж, в то время как рукопись остается в издательстве. Сначала семейство Золя перебирается в Эстак, затем в Марсель. Деньги на исходе, но есть возможность получить должность префекта или супрефекта – об этом Э. Золя едет хлопотать в Бордо, где обосновалось правительство, пока Париж осажден прусскими войсками. А. Труайя пишет:

  
  «И пока истощенный, голодный, лежавший в кольце осады Париж из последних сил боролся за то, чтобы выжить, здесь плели интриги, болтали, сплетничали, устраивали заговоры…»

  Аналогичная картина описывается «Карьерой Ругонов»: это характерная для начала и конца Второй Империи, периода «безумия и позора», двойственность. Пока рукопись романа, содержащего трагедию и кровавый фарс, которые разыгрываются у трупа Второй Республики после переворота 1851 года, лежит на столе корректора в обстреливаемом артиллерией Париже, Э. Золя сам становится свидетелем печальных событий.

  В феврале 1871 правительство возглавляет реакционер Тьер, подписывается позорный для французов мир с Пруссией, в то же время в Париже создается Республиканская федерация нацгвардии, объединяющая демократические силы. Последние отказываются разоружаться и выполнять требования нового руководства страны. Правительственные войска входят в Париж, начинается восстание, в ходе которого генералы Тома и Леконт расстреляны. Снова расправы с обеих сторон, сведение счетов, так как только кровопролитием и возможно установление порядка. А. Лану опишет один из эпизодов:

  
  «… он шел, держа в руке зонтик, по no man’s land, между заставой версальцев и Клиньянкурскими воротами. Там Золя встречает коммунаров. Свободных и непримиримых. Он называет себя. Его пропускают. Он поднимается на Монмартр. Обыватели платят по два су за место на террасе, чтобы полюбоваться зрелищем гражданской войны. Они едят колбасу. Какая-то женщина смеется, может быть, та самая, которая 18 марта смеялась на улице Розье, когда убивали Леконта и Клемана Тома. Быть может, и другая будет так же истерически смеяться, когда после ужасной «прогулки» пленников по городу толпа станет бросать камни в красивого Варлена, коммунара с лицом святого, рисковавшего своей жизнью во имя того, чтобы спасти заложников с улицы Гаксо! Золя опускается на скамью. Его доброе большое сердце ребенка обливается слезами, хотя на лице его невозмутимая маска взрослого человека».

  Именно так и можно читать «Карьеру Ругонов»: невозмутимо, но с болью в сердце.

  Плассан – это буржуазная Франция, в ней царят «трусость, эгоизм, косность, ненависть ко всему, проникающему извне, ханжество и стремление к замкнутой жизни». Здесь издается «Вестник Плассана», в котором Вюйе блюдет интересы католической партии – ревнитель веры продает молитвенники и четки, что не мешает ему наводнять город «порнографическими фотографиями и картинками». Здесь есть свой салон, в котором собирается политическая элита, – доктор Паскаль находит эти встречи увлекательными, так как именно на них «его поразило, до какой степени тупости может дойти нормальный человек».

  На этих вечерах присутствует также маркиз де Карнаван, который высказывает формулу успеха для организаторов кружка:

  
  «Новую династию можно основать только с боя. Кровь – прекрасное удобрение. Хорошо будет, если Ругоны, как многие знатные фамилии, поведут свою родословную от какой-нибудь резни».

  И, вдохновленные происходящими переменами в стране, подобно Лорану и Терезе («Тереза Ракен»), Пьер и Фелисите вынашивают преступление «под одеялом», видя «во сне, что в комнате идет кровавый дождь и крупные капли, падая на пол, превращаются в золотые монеты…»

  Совсем близко, в собственной семье можно найти и того, кто готов пролить кровь, наученный завистливым и ленивым Антуаном. Это юный, честный и восторженный Сильвер, присоединяющийся к повстанцам вместе с такой же юной и чистой Мьеттой. Эти Даниель Рембо («Завет умершей») и «Сестра бедных», объединившиеся против «темного царства», снова оживают под пером Э. Золя. Посвященная им сюжетная линия полна поэзии и красок, это воспоминания художника о родном Провансе, о первой любви, это его сердце и душа.

  Рождение Второй Империи – не однозначное явление. Республика не отражала чаяний народа, если вспомнить подавление восстания 1848 года. Легитимисты и Орлеанисты уже готовились к восстановлению монархии, но у них не было поддержки масс. Луи-Наполеон был решением проблемы. Благодаря памяти о Наполеоне I его поддерживали крестьяне и солдаты, но сам он казался бесхитростным и недалеким претендентом на пост президента-марионетки в руках роялистов. Однако, будучи избранным, он начал свою игру и вступил в противоречие с Законодательным собранием. В сущности, у Франции в тот момент не было республиканского будущего: победа Луи-Наполеона означала возврат к империи, а его поражение – возврат к монархии. Однако захват Бонапартом власти был нелегкой задачей: в провинциях на руководящих должностях были представители «партии порядка», по всей стране были леворадикальные «тайные общества». Если в Париже при вводе войск погибли около 15 обывателей из-за провокаций, а на баррикадах – около 127 повстанцев, пока промышленный Север был относительно спокоен, то на Юге было все же организовано восстание. Причем имели место дезинформация и смута:

  
  «По рапортам представителей местной власти можно прийти к выводу, что очень часто вожаки тайных обществ шли на прямой обман крестьян, чтобы поднять их на мятеж. С другой стороны, множество крестьян выступили из солидарности с коммуной. Восстание в южных районах страны было прежде всего муниципальным, а уже потом окончилось штурмом префектур. Крестьяне действовали единодушно, что является характерной архаической чертой сельского общества этого времени. Таким образом, крестьяне в своей массе не были социалистами и не думали восставать против главы государства. Они не имели никаких враждебных намерений по отношению к президенту, за которого сами же в подавляющем большинстве голосовали 10 декабря: они восстали в его защиту. Интересно, что многие из участников мятежей искренне протестовали во время допросов против обвинения во враждебных действиях против президента. Среди них были поднявшие мятеж из страха и вследствие угроз, как, например, в Дофинэ, имевшем бонапартистскую репутацию; другие выступили с оружием в руках добровольно, чтобы не нарушить присяги, данной при вступлении в тайное общество».
  Смирнов А. Ю., «Империя Наполеона III»

  Нечто подобное усматривается в эпизоде, где в Ратуше Ругон берет в руки воззвание повстанцев и, исправляя несколько слов, отдает его для публикации от имени «законной» власти. Все стороны конфликта пользовались народом, его верой и недовольством, ввергая его в еще большие несчастия, в то время как политическая программа не имела никакого значения.

  Как и в 1851, в 1871 «анархисты» были побеждены, пальцы сотен Ренгадов спустили курки во благо мира и порядка, а Э. Золя в своем домике в Батиньоле ожидал печати романа «Карьера Ругонов», рукопись которого не пострадала и была найдена. Книга, вышедшая отдельным изданием, была отослана Г. Флоберу, который написал в ответ:

  
  «Только что дочитал вашу прекрасную и жестокую книгу… Я все еще не могу опомниться! Это очень крупная, значительная вещь… Вы обладаете завидным талантом, и вы хороший человек».

  4

  507