Рецензия на книгу

• 

  Аноним12 мая 2014 г.

  Я не боюсь никаких фильмов ужасов, но я боюсь книг о войне и боюсь смотреть военные хроники, кажется, по вполне понятным причинам. Однако, я их читаю, несмотря ни на что. Зачем, почему? Из уважения ли, из желания ли понять нескольких важных для меня людей-ветеранов, из стремления ли доказать себе, что "ничто не забыто"? Почему сейчас, во время написания отзыва я устроила полную тишину, аккуратно похрустываю старыми фотографиями и похлюпываю носом?

  Борис Васильев, школьником ушедший в 1941 году на фронт, тяжело контуженный в 1943, выживший, испытавший ... черт, что за пафосные слова я пишу. Я не могу написать "он показал войну такой, как она есть", потому что откуда мне знать. Не могу написать "эта книга дает понять, что такое война", потому что не уверена, что это можно передать словами. Но все-таки, пронзительные тексты Васильева дают мне что-то качественно большее, чем учебники истории.

  Это война с точки зрения одного, маленького и слабого, но настоящего человека. А Человек выше смерти. Выше Нельзя победить человека - только убить. Так и получилось с героем книги, молодым лейтенантом Колей Плужниковым, которому было девятнадцать лет и два месяца и он твердо верил в собственное бессмертие. Он не был побежден, он был последней каплей крови которую испустила также не побежденная Брестская крепость.

  А как все было в начале.. Белые, белые аисты, мама, Валя, сирень. Она уже отцвела, а все еще пахнет. И был скрипач Рувим Свицкий с золотыми пальцами, ушами и сердцем, и был Мендельсон, и был противный немец с пивом, и была провожатая Мирра, и была тревога, и было ощущение, что что-то зреет...

  И было 22 июня 1941 года, четыре часа пятнадцать минут по московскому времени.

  И стали бомбежки, и стало не хватать воды, и стал лейтенант по погонам лейтенантом по сути, и стали бить пулеметы и стали люди твердыми, и стали стрелять подземелья крепости, и стали живые выживать за всех, и стояла крепость до последнего человека, того самого Коли Плужникова.

  Так он и вышел из подземелий - последний, свободный и не сдавшийся, смертию смерть поправ.
  . . .

  14

  39