Рецензия на книгу
Заповедник
Сергей Довлатов
Аноним31 августа 2023 г."Жизнь расстилалась вокруг необозримым минным полем. Я находился в центре."
Первая моя встреча с Довлатовым. Отношение к книге двойственное. С одной стороны - изящно-легкий стиль повествования, автор, как будто получает удовольствие, облекая в слово, воспоминания о событиях, если не трагических, то критически напряженных. Герой стоит перед выбором: идти по дороге, которая может быть однообразно долгой и никуда не ведущей или ... А что - "или"? Далеко не так, как у Гамлета
Достойно ль
Смиряться под ударами судьбы,
Иль надо оказать сопротивленье
И в смертной схватке с целым морем бед
Покончить с ними?Нет, здесь другой путь - это не схватка, это, скорее, отступление с переходом на более комфортную. но чужую дорогу. В финале герой этого перехода еще не сделал. Шаг автора известен.
Литературное мастерство Довлатова поражает. Лаконичные, образные, точные, иногда язвительные высказывания.Вот окружающий мир, глазами человека, уставшего сквозь него продираться:
Кривоногий местный тракторист с локонами вокзальной шлюхи...из-за поворота вышел Леня Гурьянов, бывший университетский стукач...Еще один подонок застал меня врасплох.А это замечание о посетителях пушкинского заповедника:
К поэзии эти люди, в общем-то, равнодушны. Пушкин для них — это символ культуры. Им важно ощущение — я здесь был. Необходимо поставить галочку в сознании. Расписаться в книге духовности...О самом Пушкине:
Больше всего меня заинтересовало олимпийское равнодушие Пушкина. Его готовность принять и выразить любую точку зрения. Его неизменное стремление к последней высшей объективности. Подобно луне, которая освещает дорогу и хищнику и жертве.
Не монархист, не заговорщик, не христианин — он был только поэтом, гением и сочувствовал движению жизни в целом.
Его литература выше нравственности. Она побеждает нравственность и даже заменяет ее. Его литература сродни молитве, природе… Впрочем, я не литературовед…А вот уже заметки о литературном современнике и не только...
Между делом я прочитал Лихоносова. Конечно, хороший писатель. Талантливый, яркий, пластичный. Живую речь воспроизводит замечательно. (Услышал бы Толстой подобный комплимент!) И тем не менее в основе — безнадежное, унылое, назойливое чувство. Худосочный и нудный мотив: «Где ты, Русь?! Куда все подевалось?! Где частушки, рушники, кокошники?! Где хлебосольство, удаль и размах?! Где самовары, иконы, подвижники, юродивые?! Где стерлядь, карпы, мед, зернистая икра?! Где обыкновенные лошади, черт побери?! Где целомудренная стыдливость чувств?!.»
Голову ломают:
«Где ты, Русь?! Куда девалась?! Кто тебя обезобразил?!»
Кто, кто… Известно кто…И нечего тут голову ломать…Ну а вот это:
Худой бородатый старик почти кричал:
— Надеюсь, господа, тут все свои?! Так что позвольте мне забыть о конспирации. Я должен передать кое-что Александру Исаевичу Солженицыну..
Дальнейшее старик отчеканил хорошо поставленным голосом:
— Я разрешаю Солженицыну опубликовать без купюр мою фронтовую поэму «Люська». Причитающийся мне гонорар я отдаю в фонд Солженицына. Упоминать при этом мою настоящую фамилию категорически запрещается. Мой псевдоним — Андрей Колымский!..
На столах и подоконниках громоздились бутылки. Заметно пьяных не было. Всех связывало что-то общее, хотя здесь присутствовали не только евреи. Кто-то собирал неведомые подписи, размахивая зеленым блокнотом.Книга-боль. Но боль одного - за себя и очень немногих, подлинно близких по образу мыслей и восприятию мира. А в это же время были написаны книги с болью не за себя, а за многих своих сестер и братьев.
Это мое восприятие книги сейчас. Предполагаю, что большая часть, прочитавших эти заметки, будет со мной несогласна. Да я и сам, если бы прочитал "Заповедник" в девяностые, отнесся бы к нему иначе. Но сейчас уже многое видится по-другому.
11339