Рецензия на книгу

• 

  Аноним21 апреля 2014 г.

  Странная, очень странная книга. С одной стороны – события вроде бы и есть, с другой – они здесь вроде бы и не главное. Начав нечаянно читать со второй книги, я подумывала было взяться сначала за «Жюстин», но поскольку уж сам автор отрицает, что это продолжение – а есть ли разница, какую из параллельных прямых выбрать сначала?
  Первые страницы продиралась через странный стиль и странный текст, и вдруг на этих страницах стали появляться мысли, которые я не могла четко сформулировать, читая, например, «Театральный роман»:
  

  
  ощущение тяжести, которое неизбежно сопутствует процессу сочинительства, обязано своим существованием исключительно страху сойти с ума; "нажми еще немного и скажи себе: а мне плевать, сойду я с ума или нет, и увидишь, дело пойдет куда быстрее и проще, ты перепрыгнешь через барьер"

  Вот оно, то самое ощущение, которое преследовало меня при чтении Булгакова – что человек, написавший те строки, вряд ли живет в одном со мной мире. Барьер взят.
  А еще было потрясающе реальное путешествие по оазису-плантации и пустыне.
  

  
  День был хорош, и парусные плоскодонки шли по каналам меж плантаций фасоли к речным протокам - длинные искривленные хребты мачт, косые паруса натянуты, как луки. Где-то пел лодочник, отбивая пальцами такт на маленьком барабане, и голос его мешался с тихими вздохами саккья и с отдаленным стуком молотков: в деревне колесники и плотники мастерили цельнодеревянные колеса для повозок и плугов - местных, с неглубоким забором плугов, которыми пахали аллювиальные почвы вдоль реки.
  Пронзительно яркие зимородки молниями били в реку на мелководье, их крылья на лету бормотали невнятной скороговоркой, и маленькие бурые совы, позабыв ночные обычаи своего племени, летали меж берегов или безмолвными парочками восседали на деревьях.
  Поля по обеим сторонам маленькой кавалькады разбегались все шире, зеленые и душистые, обильные берсимом и фасолью, а дорога все так и шла вдоль реки, и отражения их двигались с ними вместе. Там и здесь разбросаны были крохотные деревушки, золотые от разложенных для просушки на плоских крышах саманных домов початков кукурузы. Навстречу попадались то бредущая к переправе вереница верблюдов, то стадо огромных черных гамууз - египетских буйволов, окунающих влажные носы в густую илистую жижу болотистой заводи, сгоняющих мух с шершавых, как папье-маше, боков ударами кожистых хвостов. Гигантские, плавно изогнутые рога - словно с забытых фресок.

  И карнавал, и переплетение александрийских ночей (почему-то они кажутся мне сиреневыми, как аметист) с мыслями и чувствами разных людей.
  

  
  А еще (слушай внимательно) я думаю, что лишь очень немногие из нас понимают одну простую вещь: секс есть акт духовный, а вовсе не телесный. Нелепый процесс совокупления человеческих существ - это всего лишь биологическая парафраза сей истины, примитивный способ соединения душ и взаимного познания - других-то мы не знаем. Большинство приковано к чисто физическому аспекту и ничего не ведает о волшебной гармонии, которая кричит сквозь плоть, а плоть неуклюже пытается ей помочь. Вот откуда унылый припев твоей песенки, ты повторяешь одну и ту же ошибку, словно гигантскую, безумно скучную таблицу умножения; и так тому и быть, пока ты не вынешь голову из бумажного пакета и не научишься думать сама и сама за себя отвечать

  Книга, как кусочек чужих жизней, подсмотренный, без конца и начала, без правых и виноватых – жизнь, попытки понять себя и других, быть счастливыми. А ведь Клеа права –
  

  
  Разве твое дело - или мое - выносить по данному случаю какие-то приговоры? Единственное наше право - знать, что в искусстве он свой барьер взял. Что же до прочего - это, извини, его частная собственность. И нам следует не только уважать его права здесь, но и в меру наших сил помогать ему охранять их от посягательств разных прочих. Его тайны - это его тайны, в конце-то концов; ведь то, что видели мы все, была всего лишь маска человека, а носил ее художник ….
  …"Вот так же точно и сам Персуорден унес с собой в могилу тайну повседневности своей, оставив нам только книги, чтоб было чем восхищаться, и автоэпитафию, чтоб было над чем поломать голову: "Здесь покоится незваный гость с Востока"".
  "Нет. И еще раз - нет. Смерть художника - не повод для раскопок. Должно только улыбнуться и отдать поклон".

  Что ж, в данном случае я бы с удовольствием отдала поклон - за запутанный, переплетенный поток жизней, мыслей, ощущений, за город, присутствующий в каждой строчке, за подслушанные мои мысли, наконец)))

  8

  53