Рецензия на книгу
Сто лет одиночества
Габриэль Гарсиа Маркес
Аноним18 апреля 2014 г.Среднего объема книга в тонкой малоприметной обложке - мне кажется, она была у нас всегда, сколько я себя помню, но мой взгляд всегда скользил мимо - к книгам совершенно иного толка. Что меня отталкивало: неприметное ли оформление, испаноязычное имя автора?
Это был январь 2002 года, день перед сдачей первого университетского экзамена (это была археология, мрачная археология, утопающая в глубине веков, с ее обилием терминов и понятий). Это была ленивая мысль “Что бы мне почитать за завтраком?”, это была книга наугад, наудачу вытянутая из глубин книжного шкафа. Это был томик “Ста лет одиночества”.
Пучина, топь, зыбкое марево, в которое ты погружаешься, погружаешься, и мысли нет освободиться, отложить книгу; времена - яркая синь и глоток чистейшего свежего воздуха - чтобы вновь погрузиться в медленно тянущиеся жаркие дни, тоскливую пелену дождя, который идет и идет, и верно, целое поколение выросло на этом дожде, и нет ничего, кроме дождя, но…
И имена, завораживающие имена: Аурелиано, Хосе Аркадио, Ремедиос… - одинаковые имена совершенно разных героев. И история, возвращающаяся к истокам. И волшебный, призрачный, но удивительно плотный язык.
Потом я узнала, что все это называют “магическим реализмом” - но тогда мне не было никакого дела до того, как это называют критики. На целый день, до глубокой ночи, забыв об учебе и сне, я погрузилась в новый, чудесный,/ но чудовищный мир, с его войнами, восстаниями, нескончаемым дождем и палящим солнцем, с бабочками, вознесением на простынях и золотыми рыбками. В мир страстей, отчаяния, глубокой тоски и жалости. В сто лет одиночества…
… И до утра мерила шагами комнату, пытаясь то ли впитать в себя весь этот мир, то ли вынырнуть из его.Ночью новостные агентства скупо сообщили “17 апреля 2014 года в Мексике в своем доме в возрасте 87 лет скончался Габриэль Гарсиа Маркес”. Это чувство страшной, глубокой потери - еще одна часть великой эпохи безвозвратно ушла.
Даже удивительно, что уход человека, в произведениях которого в редких страницах не чувствуется дыхания смерти, тления, одиночества, прежде всего оставляет чувство, что литература лишилась радости, солнца, сини небес и плывущего аромата цветов, лишилась волшебства и чуда.2249