Рецензия на книгу

• 

  Аноним11 февраля 2014 г.

  Как же в…-ый раз не вспомнить: ну что же это за сила, что вечно хочет зла и вечно…!
  Или так: самый человечный из демонов и самый демонический из…музыкантов!
  Или так: не демонизмом единым!
  Или так: в чём различие между классом-гегемоном пролетариатом и классом-гегемоном интеллигенцией?
  Опасения, что книга стала такой значимой исключительно по причинам года издания (1980) и совсем не советской темы, к счастью, не подтвердились.
  Легкая, многими местами юморная, книжка совсем не тронула темой собственно музыки и предположением демонического характера любого таланта: разве мало книг, где «описание музыки», а также приписывание ей совершенно особых, ни с чем несравнимых свойств, как бы пропуск в элитарность, культовость и прочий outstanding? Та же «Игра в бисер», например. Вообще описание музыкальной тусовки натолкнуло на мысль сравнить два класса-гегемона, но об этом ниже.
  К сожалению, ощущение second edition «Мастера и Маргариты» не покидает ни на строчку, ни на страничку. Введенное описание-инструкция по миру семи уровней, ИМХО, - маскировка, спецмероприятие для замыливания глаза. Мелкие бесы, подглядывающие из-за угла, ворующие альт и постоянно напоминающие о «времени Ч», напоминают бессмертных в буквальном и фигуральном смыслах персонажей, заявляющих в «Торгсине», что, мол, не при валюте мы сегодня. Да и повадки, страсти этих бесят одолевают какие-то приземленные, совсем-совсем человеческие. Наверное, доказывающие, что «мы с тобой одной крови»?
  Наташа-Маргарита получилась совсем-совсем бледная, как московский снег (или снег в первопрестольной давно не белый?). Совсем-совсем бледная, неубедительно, кажется, даже для себя, заверяющая-убеждающая Данилу-Мастера, простите, Данилова-Мастера в том, что она, не понимая ничего в музыке – главном для него деле жизни - будет ему верным тылом и надежным плечом. Не верю, не убеждает. С другой стороны, Мастер-то вовсе не обладал мега-силой демона, так что в булгаковском варианте, возможно, мощнейшая Маргарита и нужна была с такой виталити. В «Альтисте» же стучаться в открытую дверь «семи уровнего мира» - ну на самом деле, стучаться в открытую дверь. Потому и Наташа такая, поспокойней будет.
  Дуэль на ракетах среднего радиуса действия (без разделяющихся боеголовок, правда), поводом для которой была вполне человеческая страсть – ну это, скорее всего, показатель, демонстрация совершенно раскрепощенного сознания автора. И разбор полетов административной комиссией по соблюдению этики и нравственности демонического мира – ну явно из мира нашего, грешнейшего из грешнейших, ибо во гресе зачаты, во гресе живем. Тем не менее, как сказал бы и негр преклонных годов по поводу дуэли: «Прикольно»!

  А вот что совершенно замечательно, так это мысль автора относительно класса-гегемона. Интеллигенции, конечно же! Здесь со времен Михаила Афанасьевича не изменилось ничего: там и тогда – квартирный вопрос «задел» своим мощным крылом в том числе, а, возможно, и в первую очередь – интеллигенцию-интеллектуалов, здесь и сейчас – скажем прямо – обмельчал класс-гегемон – испортил его галстучно-сувенирный вопрос. Единственное оправдание – канадское происхождение галстуков-сувениров, что смягчает, разумеется, вину представителя-распорядителя гегемона.
  В чем же схожесть и в чем – различие (напишу так, в единственном числе) между пролетариатом и интеллигенцией, хотя, конечно, темы сравнения нет в орловском романе? Статусом гегемона пролетариат наделила доктрина, написанная, кстати сказать, интеллектуалами. Статусом гегемона, точнее – властителя дум, сердец, нравственным светочем всех поколений, - интеллигенция (интеллектуалы) наделила себя сама. По понятным основаниям. Тут главное, разумеется, нравственность во главе угла. И Орлов искрометно, блестяще, убийственно весело показывает размер нравственного превосходства, что в этом деле имеет значение, гегемона над прочими, делая галстуХ почти бесконечным, ровно таким, каким объемом неутоленных и не оцененных, разумеется, неблагодарным миром, амбиций обладает креативный класс. Впрочем, как и класс производящий – я об амбициях.
  А вот что совершенно замечательно, так это факт, относящийся к книге опосредовано. Оказывается, Владимир Викторович, написав первую главу, вроде как забуксовал. В это время его жена тяжело болела, лежала в больнице. Он показал ей главу, она понравилась ей и попросила написать, что было дальше. Так и пошло. Отсюда, я уверен, веселый (не легкомысленный, а именно веселый) тон, веселая тональность романа. Как это случилось, например, с Эразмом Роттердамским, когда он написал бессмертную «Похвалу» в состоянии развлечения, от скуки долгого путешествия. А получил пропуск в бессмертие. Так и здесь: человеческий порыв, вызванный обстоятельствами, плюс несомненный талант – отличная книга в результате!
  И ещё. Именно этот порыв, стремление помочь любимому человеку – это и есть пропуск в то самое бессмертие. Для умершего вроде бы и не важно, кто проводит тебя в последний твой путь на земле. Моцарта вообще никто не провожал. Но это – кажущаяся индифферентность: душа ушедшего видит всё, и провожающие тебя – кирпичики, вешки той дороги, в конце которой стоит Петр с ключами. От двух дверей.

  Книжка к обязательному прочтению. Из подборки «100 книг, которые нужно прочесть прежде, чем…»

  15

  98