Рецензия на книгу

• 

  Аноним1 апреля 2023 г.

  Заложники судьбы.

  «В самом деле, как жить, если сбился с курса и потерял цель, если сам не знаешь – ради чего?».
  

  И правда – как? Какой пойти дорогой – той, что уготована судьбой, или той, что прокладывает сердце? Первый выбор лёгок и мягок, как штиль, что сверкает под солнечными лучами мириадами топазных блёсток, второй тернист и опасен, как шторм, что обрушивается и утаскивает в тёмную пасть бездны. Кажется, выбор очевиден, но не для всех, не для героев сего сказа уж точно. Удачный начал меняться под гнётом тирана, море начало волноваться, а вместе с ним и они. «Мамочка, я вернулся домой!», – кричит в слезах тот, кого много лун назад бросили на берегу. «Не оставляйте меня, я боюсь быть одна!», – в панике умоляет та, которую сразу после пробуждения начали разрывать на части. Они – всего лишь корабли... или нет? А может, они в какой-то степени как те рабы, которыми начали наводняться эти земли? Никто об этом не думал, более того, никто не хотел об этом думать, они просто жили и делали своё дело, плыли по выбранному кем-то другим течению и терпели, но скоро, совсем скоро наступит тот миг, когда им придётся самим решать, какой дорогой они пойдут. Впрочем, кто-то уже решил. «— А ты и вправду Хэвен. — Нет. Я Вестрит», – и в этом моменте всё. Да, Шут, гобелен вновь перекраивается, нити снова переплетаются... что-то меняется.

  «Никто не властен предначертывать ближнему своему его жизненный путь. И даже если ты закуёшь в кандалы его плоть и запретишь высказывать мысли, хотя бы и вырвав язык, душу его удержать ты всё равно не сумеешь», – а кто-то пытался это делать. Альтия, упёртая и независимая, и Уинтроу, мягкий и верующий, являли собой абсолютно разных личностей, но борьба их была в чём-то схожа: они не собирались идти на поводу у других и боролись с тем, что им пытались навязать. Они, конечно, порой ошибались. Больно ударялись, ранили других, утопали в отчаянии. Но в том ведь и заключается сама жизнь: без этого никак. Другое дело, после они признавали свои ошибки, а значит, они росли. Весьма контрастно смотрелась на их фоне Кефрия, которая наивно верила, что, спрятавшись за спиной мужа, она будет в безопасности. Нет, не будет. Она и Роника поняли это, но было слишком поздно. Потому Малта и не вызывала неприязни несмотря на своё неразумное поведение, ибо разве можно её винить за то, что она не хотела такой жизни, как у других женщин её семьи? Ей никто ничего не объяснял, с ней не считались, а когда она восстала, бабушка её просто списала; то, что они с дочерью сами виноваты в том, что не разговаривали с девочкой о том же замужестве, отчего-то не учитывалось. Ну что, хорошая мужняя спина, не правда ли? Очень надёжно, как же. Кайл, пожалуй, единственный, кто вызывал чистую ярость безо всякой примеси понимания. Он не просто решился на работорговлю – он свою семью принимал за рабов, и каждый раз, когда он поднимал руку на свояченицу, сына и корабль, хотелось отбросить книгу в сторону, до того узнаваем такой характер. То же, пожалуй, можно сказать и о Кенните, который явно пережил в детстве что-то страшное, а потом, став грозным пиратом, пытался выжечь страх и спрятаться за маской силы, но это нисколько не оправдывает то, что он сделал и, безусловно, ещё сделает. Да, все выбрали разные пути, но дело даже не в этом. Примут ли они изменения – вот в чём вопрос.

  И если с людьми всё более-менее понятно, то с кораблями и змеями... что они вообще из себя представляют? «Кто-нибудь из вас подходит поближе и я убеждаюсь, что мы сотканы из одной пряжи жизни, вы и я. Мы различны и именно поэтому дополняем друг друга», – уверяла покорительница морей своего человека, и право, порой казалось, что так оно и есть. Живые корабли покорили меня. Это какое-то чудо – так описать корабли. Совершенный загадочен и печален, как и история его прошлого, и то, что он, брошенный и заклеймённый, без глаз и с выжженной звездой, лежал один на берегу, ввергало в тоску, но при этом он умудрился завести друзей, которые – я в этом уверена – помогут ему. Офелия очаровала своей нахальностью и добросердечностью, а связь меж ней и её семьёй тронула, как и то участие, что они проявили к псевдо-юнге (живые корабли никогда не бросят своего... в отличии от человека). И, конечно, Проказница. То, как после пробуждения этот милый кораблик нуждался в поддержке и не получал её, разбивало сердце. Она тянулась к своей семье, а её раз за разом отвергали, внушая, что она всего лишь бездушная деревяшка. Конечно, мальчик не хотел её расстраивать, но, пребывая в плохом настроении и не следя за словами, он причинял ей невыносимые страдания. Немудрено, что льстивые речи капитана пиратов её покорили: наконец хоть кто-то оценил её, полюбил и признал, что она – дар, который необходимо ценить. Да, у живых кораблей и правда есть душа, есть искра, как и у великолепных змей, которые, танцуя под водой и следуя за серебристым диводревом, что-то ищут. «Время воистину пришло!», – но время для чего? Что помнит Моолкин, куда он ведёт других змей? И какая связь меж ними и живыми кораблями? А она определённо есть. Порой в голову приходили воистину безумные мысли, отчего-то связанные с драконами, порой же казалось, что разгадка куда проще, но ясно одно: рано или поздно им всем придётся вспомнить и сделать свой выбор.

  «— Мы растём, мы становимся. — Становимся чем?». Берясь за «Сагу о живых кораблях», я предполагала, что найду нечто похожее на «Сагу о Видящих», однако это абсолютно иная история... на первый взгляд. Атмосфера, герои, ритм – всё было абсолютно другим, но на протяжении всего пути меня не покидало ощущение, что есть здесь что-то такое, что является тонкой, но определённо знаковой нитью, идущей прямиком из первого цикла, и лишь под конец я поняла, что это чувство привила таинственная Янтарь с её не менее таинственными речами о тех, кто меняет свои судьбы, ибо как же тут не вспомнить? Изменяющие... Герои крайне неоднозначные, но именно поэтому я к ним и прикипела, я сама такая – никогда не буду терпеть, когда кто-то попытается вторгнуться в мою жизнь, ибо это моя жизнь. «У тебя хватает дерзости противостоять им. С какой стати? А просто ты смотришь на происходящее и говоришь себе: нет, такая участь меня не устраивает, и я ей нипочём не поддамся!», – и никак иначе. Да, мерзавка-судьба плетёт свой собственный гобелен, но всегда найдутся те, кто захочет его перевить и раскрасить нити по-своему, и, чёрт возьми, у них это получится. «Мы становимся НАМИ».

  «Не позволяй им ничего сделать с тобой. Делай себя сам! Будь тем, кто ты есть, и всем остальным со временем придётся с этим смириться, хотят они того или нет».

  27

  607