Рецензия на книгу

• 

  Аноним4 февраля 2014 г.

  «Русские вытягивают всю войну – и русским такой жребий; Почему так?”
  

  Читая книгу Солженицына, сложно поверить в реальность и достоверность описанных в ней событий и фактов. Разве все это было всего-то 80 лет тому назад? Разве кто-то жил в то время, когда и жить было невозможно? Когда жизни и не было?

  Для меня, современного человека, такая откровенность Солженицына была шоком. Все мы знаем и о красном терроре и о массовых репрессиях – любимых забавах наших вождей – и о многочисленных лагерях. Знаем, конечно. А заглянуть поглубже, да в самую суть, решится не каждый. Прочитав «Ивана Денисовича», я решилась.

  Я бы сказала, что книга читалась на одном дыхании, но не могу: дыхание время от времени прерывалось. Прерывалось от ужасов, несправедливости, от абсурдности, прерывалось от дикости написанного. Язык автора хоть и прост, но читаться текст все равно будет медленного. Медленно, с остановками на передышку.

  А теперь настало время все разобрать по полочкам. Все мысли, все заметки.

  Солженицын, судя по всему, не просто писал пересказ событий, пережитых им или рассказанных ему, он писал летопись. Ведь лагерный мир – совсем другой мир, лагерная цивилизация – совсем иная. И она требует записать себя в историю человечества и записать во всех подробностях, со всеми фактами. Солженицын исполнил ее волю. Теперь для нашего взора открываются судьбы людей, истории из их жизни, их мысли, их чувства. Открываются все правды и неправды жизни лагерной, лейтмотив которой: «Подохни ты сегодня, а я завтра». В своем повествовании автор также рассказывает истории и из своего лагерного опыта, и почему, собственно, он выжил, в чем он был обвинен, и как это произошло с ним. Автор всегда вместе с читателем, не дистанцируется он него.

  «Самое главное в жизни, все загадки ее – хотите, а вам высыплю сейчас?». И он высыплет.

  В ходе всего чтения этой летописи вас будет охватывать холод. Подсознательный, но вполне физически ощутимый холод. Он будет медленно пробираться в разгоряченную голову. Это неимоверное ощущение держит и не отпускает. Будто агония пробирается в жилы, расходится по всему телу. То жар, то холод, то напряжение, то боль атакуют вас. Очнуться сложно, даже сделав перерыв.

  Автор изобретателен в повествовании. Язык совершенно иной, нежели чем в «Крохотках» или даже в «Иване Денисовиче». Солженицын пишет просто, ясно, понятно. Четко. Ни петляет, ни закидывает различными речевыми средствами. Однако порой его специфическое чувство юмора и его бесцеремонность просто поражают. Взять, например: «Еще вспоминаю: сшили мне планшетку из немецкой кожи (не из человечьей, нет, из шоферского сидения)».

  Или

  «Рюкзак лагерного изготовления: made in Архипелаг».

  А бесцеремонность проявлялась в его частых незавуалированных нападках то на Шолохова, то на Шаламова, то на Горького и прочих. И, хочу отметить, частенько его гнев будь то на деятелей каких-то, будь то на события какие-то, обстоятельства, переходит разумное, ибо начинает казаться, что, мол, «а вдруг он к числу убиенных миллиона 2-3 добавил?», «вдруг в чем-то преувеличивает?» и тому подобное. Возможно, ничего подобного Солженицын и не делал, а просто был очень возмущен. Возможно. Как ни крути, доверие из-за этих моментов у меня порой пропадало, и закрадывались некоторые сомнения.

  В завершение хочу сказать, что посоветовать такое произведение можно только заинтересованным в данной теме людям. Просто взять полистать, пробежаться глазами не получится. Только интерес и самоотдача.

  11

  179