Рецензия на книгу

• 

  korsi30 января 2014 г.

  «Lieber Vater,
  раньше я думал, что никакого житья нет на этой клятой войне. С одной стороны — командиры, для которых война идёт только по телефону, и их устав, в котором ничего не говорится об отступлении, с другой — эти русские черти и их огромные, чужие, устрашающие красные звёзды.
  В суматохе ночной стычки, когда наш отряд свои же чуть было не приняли за врага, и болван-лейтенант вздумал спрашивать пароль, когда надо было драпать со всех ног, я не выдержал и ответил ему:
  — Дерьмо! — я так и сказал. — Пароль — дерьмо!
  Так я и думал до тех пор, пока снаряд не настиг меня и бросил мёртвым на брюхо чужой земли. Умирать вовсе не так уж просто, но теперь я понимаю, что и война всё же была жизнью.
  Мне уже не видно ни звёзд, ни крестов. Я вижу только людей, они рассыпаны по земле, как фигуры на картине Брейгеля, и каждый носит на плечах, как тяжёлую шинель, всё прожитое и ещё не сбывшееся.
  Обер-лейтенант, грудь в орденах, посреди жаркого дня на пустынной площади оккупированного города самозабвенно качается на качелях — впервые за всю свою жизнь, полную строгого надзора и унижений.
  Влюблённые, дороги которых расходятся в разные стороны под колёсами почти одинаковых мебельных грузовиков: её — на север, в концлагерь, его — на юг, на передовую.
  Тёмная венгерская женщина рыдает, провожая обратно на фронт отца своего будущего ребёнка — немецкого разведчика, который остановился у неё на постой, чтобы выследить партизан, её бывших соседей.
  На войне, как и в жизни, голод сильнее гордости, и боль сильнее стыда, и любовь сильнее страха, а люди остаются людьми со своими мечтами и страстями, ленью и халатностью, несчастьем и безумием и вечным желанием сохранить свою шкуру.
  Можем ли мы судить друг друга, когда каждому уже вынесен свой приговор? В конечном итоге нам ничего не остаётся, как только молиться Тебе в утешение, ничего не прося, преклоняясь перед извечной и незыблемой красотой Твоего мира.
  В кроне старой яблони разрывается снаряд, и мягкий дождь белых цветов осыпает лужайку, где сочно желтеет на солнце свежеотёсанный гроб.
  Теперь я точно знаю: мы все в свой черёд вернёмся домой.
  Всецело Твой, отныне и во веки веков,
  Адам».

  44

  394