Рецензия на книгу
Шантарам
Грегори Дэвид Робертс
Аноним28 января 2014 г.Русская народная сказка “Хорошо, да худо” (записана Афанасьевым).
Спрашивает барин мужика, зачем он в город ездил? Тот отвечает: За мерою гороха. – Вот это хорошо! – Хорошо, да не дюже. – А что же? – Ехал пьяный да рассыпал. – Вот это худо! – Худо да не дюже. – А что же? – Рассыпал-то меру, а подгреб-то две! – А вот это хорошо! – Хорошо, да не дюже…Я прочитала “Шантарам”. Вот это хорошо. Хорошо, да не дюже. Если бы не “дух игры”, кинула бы. А вот это худо. Худо, да не дюже. Если бы я его не прочитала, я многого не узнала бы: Индия далеко, а она мне с детства нравится. Вот это хорошо. Хорошо, да не дюже. Ведь написано-то плохо. Вот это худо. Худо, да не дюже. Ведь к тексту достаточно поставить только два вопроса: ЧТО? да КАК? И автору есть ЧТО сказать. Так это-то хорошо? Хорошо, да не дюже...
Никогда бы не подумала, что книга об Индии может быть занудной. Странной, непоследовательной, непонятной, сентиментальной, обкуренной в конце концов... но занудной?.. А ведь автору действительно есть, что рассказать. Сколько трогательных, ярких, захватывающих эпизодов, сколько характерных, живых персонажей, сколько нетривиальных сравнений, метафор утонуло в этой разжиженной похлебке из слов: из растянутых, пустых диалогов, оборванных микросюжетов (зачем в начале книги обращать внимание на гитару героя, только чтобы потом «поставить ее в угол» в трущобах?), плохо сочетаемых цветастых слов, нелогизмов, необоснуев... Действительно интересный мир бомбейских трущоб, разборки индийской мафии, взгляд с другой стороны на афганскую войну (кто, ну кто бы показал мне ее с этого ракурса), милый Прабакер и милый Кану, Абдулла и Кадэр, Карла... – все они барахтаются в безвкусном пресном вареве, где всплывает то удачный фразеологизм, то псевдофилософская петрушка.
Безвкусна книга даже не потому, что изменила хорошему вкусу. Простой язык диалогов естественен: мы же про низы общества читаем, а не про интеллектуальные верхи. А вот дикие метафоры и словоблудия дики и словоблудны в большой степени из-за нашей европейской изнеженности и чопорности. В них легко можно увидеть цветастое «цыганское» «безвкусие» востока (обилие ярких тканей и дешевых украшений) – другой формат образности, иное мысление мира (ну да, да, если хотите, иной дискурс). Книга безвкусна – потому что пресна, слишком разбавлена, растерта и вяла, как весенняя морковка. Даже ругательства, которые я плохо переношу в художественной литературе, не вызывают эмоции отторжения, потому что тоже теряют остроту в этой похлебке.
Нет, мне не жаль потраченного времени, и я не осужу тех, кто восхищен этой книгой (для любого текста найдется читатель). Потому что люди разные: кому-то надо ЧТО рассказано, кому-то важнее КАК написано (яркий пример перевеса КАК над ЧТО – Милорад Павич), а есть несчастные перфекционисты, которые ищут только хардкор – только баланс совершенства. Интеллигентная аудитория Ливлиба, смакующая Пастернака и Достоевского, конечно, кривит нос от Робертса. Но где ему (хочется сказать, «беглому австралийскому каторжнику» – привет Жюль Верну) было отточить мастерство изящного словоплетения, перенять модный клиповый слог. Долгими зимними вечерами (зачеркнуто) проживая все эти длинные, пустые диалоги (и спасаясь ими от тюремного быта), конечно, он писал не про себя, а про ГЕРОЯ, КАКИМ ХОТЕЛ БЫ СЕБЯ ВИДЕТЬ – благородного разбойника, который никого-никого не убил, наркотиками, женщинами не торговал, вообще белый, пушистый и несчастный, а в тюрьме по ошибке (зачеркнуто). Ему бы – хорошего редактора, а то и соавтора, того самого, про которого писал Умберто Эко в «Маятнике Фуко» («Изменять весь текст с помощью двух-трех поправок. Демиург на чужом горбу»), чтобы резанул лишнее, и опять резанул, и еще разок...
Поняв, на что попала, я взяла к «Шантараму» приправу – «Кима» Киплинга (колонизатора, которого завоевала Индия). Действительно острую, пряную, разноцветную, как горсть полудрагоценных камешков, брошенную мальчику, Другу Всего Мира, для тренировки наблюдательности. Две книги оттенили достоинства одной и недостатки другой: в недоговорках Киплинга уважение к умному читателю (совсем не надо все разжевывать до безвкусия!); герой Киплинга, в отличие от героя Робертса, влюблен в страну, а не в себя самого. Не это ли цепляет больше всего…
Руская народная казка “Добра, ды кепска” (запісана Афанасьевым).
Пытаецца пан у мужыка, навошта ён у горад ездзіў? Той адказвае: Па меру гароху. - Вось гэта добра! - Добра, ды не дужа. - А што ж? - Ехаў п'яны ды рассыпаў. - Вось гэта кепска! – Кепска, ды не дужа. - А што ж? – Рассыпаў меру, а падгроб - дык дзве! - А вось гэта добра! - Добра, ды не дужа...Я прачытала “Шантарам”. Вось гэта добра. Добра, ды не дужа. Калі б не "дух гульні", кінула б. А вось гэта кепска. Кепска, ды не дужа. Калі б я яго не прачытала, я шмат чаго не даведалася б: Індыя далёка, а яна мне з дзяцінства падабаецца. Вось гэта добра. Добра, ды не дужа. Бо напісана дрэнна. Вось гэта кепска. Кепска, ды не дужа. Бо да тэксту дастаткова паставіць толькі два пытанні: ШТО? ды ЯК? І аўтару ёсць што сказаць. Дык гэта - добра? Добра, ды не дужа...
Ніколі не падумала б, што кніга пра Індыю можа быць нуднай. Дзіўнай, непаслядоўнай, незразумелай, сентыментальнай, абкуранай урэшце... але нуднай?.. Бо аўтару сапраўды ёсць, што апавесці. Колькі кранальных, яркіх, захапляльных эпізодаў, колькі характарных, жывых персанажаў, колькі нетрывіяльных параўнанняў, метафар патанула ў гэтай вадкай поліўцы са слоў: з расцягнутых, пустых дыялогаў, абарваных мікрасюжэтаў (навошта ў пачатку кнігі звяртаць увагу на гітару героя, толькі каб потым «паставіць яе ў кут» у трушчобах?), дрэнна спалучаных квяцістых слоў, нелагізмаў, неабгрунтуяў... Сапраўды цікавы свет бамбейскіх трушчобаў, разборкі індыйскай мафіі, погляд з іншага боку на афганскую вайну (хто, ну хто паказаў бы мне яе з гэтага ракурсу), мілы Прабакер і мілы Кану, Абдула і Кадэр, Карла... - усе яны цялёпкаюцца ў бяссмакавым, прэсным варыве, дзе ўсплывае то ўдалы фразеалагізм, то псеўдафіласофская пятрушка.
Безгустоўная кніга нават не таму, што здрадзіла добраму густу. Простая мова дыялогаў натуральная: мы ж пра нізы грамадства чытаем, а не пра інтэлектуальныя вярхі. А вось дзікія метафары і словаблудствы дзікія і словаблудныя ў вялікай ступені праз нашу еўрапейскую спешчанасць і чопарнасць. У іх лёгка можна ўбачыць вясёлкавую “цыганскую” “безгустоўнасць” усходу (багацце яркіх тканін і танных упрыгожванняў) - іншы фармат вобразнасці, іншае мысленне свету (ну так, так, калі хочаце, іншы дыскурс). Кніга не столькі безгустоўная, колькі бяссмакавая - таму што прэсная, занадта разбаўленая, расцёртая і вялая, як вясновая моркаўка. Нават лаянка, якую я дрэнна пераношу ў мастацкай літаратуры, не выклікае эмоцыі адштурхоўвання, таму што таксама губляе вастрыню ў гэтай поліўцы .
Не, мне не шкада змарнаванага часу, і я не асуджу тых, хто ў захапленні ад гэтай кнігі (для любой кнігі знойдзецца свой чытач). Таму што людзі розныя: камусьці трэба ШТО расказана, камусьці важней ЯК напісана (яркі прыклад перавагі ЯК над ШТО - Міларад Павіч), а ёсць няшчасныя перфекцыяністы, якія шукаюць толькі хардкор - толькі баланс дасканаласці. Інтэлігентная аўдыторыя Лівлібу, што смакуе Пастарнака і Дастаеўскага, вядома, крывіць нос ад Робертса. Але дзе яму (хочацца сказаць, «збегламу аўстралійскаму катаржніку» - прывітанне Жуль Верну) было адтачыць майстэрства вытанчанага словапляцення, пераняць модную кліпавую манеру. Доўгімі зімовымі вечарамі (закрэслена) пражываючы ўсе гэтыя доўгія, пустыя дыялогі (і ратуючыся імі ад турэмнага побыту), вядома, ён пісаў не пра сябе, а пра героя, якім ХАЦЕЎ БЫ СЯБЕ БАЧЫЦЬ - высакароднага разбойніка, які нікога-нікога не забіў, наркотыкамі, жанчынамі не гандляваў, увогуле, белы, пухнаты і няшчасны, а ў турме праз памылку (закрэслена). Яму б - добрага рэдактара, а то і суаўтара, таго самага, пра якога пісаў Умбэрта Эка ў “Ківачы Фуко” (“Змяняць увесь тэкст з дапамогай дзвюх-трох паправак. Дэміург на чужым гарбе”). Каб разануў лішняе, і зноў разануў, і яшчэ разок ...
Зразумеўшы, на што трапіла, я ўзяла да “Шантарама” прыправу – “Кіма” Кіплінга (каланізатара, якога заваявала Індыя). Сапраўды вострую, экзатычную, рознакаляровую, як жменя паўкаштоўных камянёў, кінутая хлопчыку, Сябру Усяго Свету, для трэніроўкі назіральнасці. Дзве кнігі адцянілі вартасці адной і недахопы іншай: у недагаворках Кіплінга павага да разумнага чытача (зусім не трэба ўсё разжоўваць да страты смаку!); герой Кіплінга, у адрозненне ад героя Робертса, закаханы ў краіну, а не ў сябе самога. Ці не гэта чапляе больш за ўсё...20109