Рецензия на книгу

• 

  Аноним24 января 2014 г.

  «…прощать всегда, всех, бесконечное число раз прощать, потому что нет таких людей, которые бы сами не были виновны и потому могли бы наказывать или исправлять».

  Впечатления от книги остались противоречивые. С одной стороны, я была готова поверить в начале в чудесное исцеление Нехлюдова, в его проснувшуюся внезапно совесть и становление на путь истинный, с другой стороны, меня не покидало чувство того, что всё это ужасно преувеличено, что вся мораль Толстого слишком наивна и малоприменительна к нашему обществу, к нашему времени, где нехлюдовы и катюши на каждом шагу и всем давно уже привычны и известны.
  Я не верила в то, что простая встреча в суде может так повлиять на человека, пусть даже изначально обладающего самыми прекрасными качествами такими, как совестливость, простота и искренность. Я не верила, что в развращенном и праздном человеке может проснуться в одну минуту всё то хорошее, что до сих пор дремало. Не убедил меня образ Нехлюдова. Пусть история и основана на реальных событиях (задумка родилась после рассказа адвоката Кони), я не могла поверить в чудесное исцеление человека, привыкшего к размеренной и удобной светской жизни. Всё разом оборвать, вспомнить про свои юношеские мечты и начинания, отправиться вслед за погубленной когда-то девушкой в Сибирь… Я не увидела в этом чего-то прекрасного и святого, я не видела ничего, кроме глупой жертвы ради утешения своего самолюбия. Взять на себя всю вину в том, что это именно его руками совершено было преступление, что именно он, Нехлюдов, виноват в падении невинной девушки – благородный жест. И как все благородные жесты, он имеет в себе первопричину именно в оправдании самого себя в собственных же глазах. «Я был плохим, а теперь вот принесу себя в жертву, какой же я хороший!» – чем и умиляется в самом конце господин Нехлюдов.
  Образ Катюши показался мне более живым и правдоподобным, хотя и не до конца. Я всегда считала, что люди сами виноваты в том, что они стали такими, а не другими, что всё в наших руках и при желании можно избежать ужасной участи, оставаясь в самом бедственном положении. Катерина же сама выбирает путь, она сама, добровольно, соглашается на желтый билет, она сама уходит от тетушек Нехлюдова, сама отдает собственного ребенка в неизвестно какие руки и сама развращается. Никакой Нехлюдов в этом не виноват, он в этом не участвовал. И Катюша не вешает свою вину на кого-то постороннего, она не винит никого, остается верна себе, несмотря на все свои поступки. И естественно, что ее возмущает желание Нехлюдова использовать ее на этот раз ради своего очищения. Не поверила я только в одно: как могла Катюша вновь испытывать чувство к человеку, который пытается ее снова использовать? Как могла она полюбить его, когда совершенно справедливо считала, что она нужна ему снова только ради него, что он любит не ее теперешнюю, а ту загубленную им девушку? И как могла она принести себя в жертву, оставив Нехлюдова, подарив ему право на простую, не обремененную заботами жизнь с женой, детьми, с простым мещанским счастьем? Снова комплекс жертвенности, которым у Толстого страдают чуть ли не все его герои.

  Раньше меня привлекало морализаторство Толстого. Я была верной его последовательницей. Как жаль, что, прочитав этот роман, я поменяла свои взгляды. Его неискоренимая вера в людей, его покровительственная любовь к ним не может не вызывать скепсиса. Далеко не все заключенные развращенные и испорченные обществом люди. Далеко не всех судят несправедливо. И далеко не каждый заслуживает снисхождения. Как, например, относиться к людям, родившимся изначально с психическими отклонениями, которые и двигают их на преступления? Понимать? Но как можно понять именно сердцем, душой человека, который болен, который не ведает, что творит? Как можно исправить его? Я мало осведомлена в этом вопросе. И не знаю, какие психические заболевания возможно вылечить, а какие нет. Но винить в этом среду, совершенно не беря во внимание наследственность и врожденные черты человека – слишком наивно. И потому все эти невинно осужденные люди, которым Толстой находит оправдание и понимание, не вызвали во мне сочувствия. И уж тем более не согласилась я с основной мыслью, выложенной в конце – помни о Боге и соблюдай все заповеди и будет тебе счастье на земле.
  Да, все законы придумали только для удобства верхушки. Да, судопроизводство несправедливо, там выигрывает только тот, кто может вывернуть всякий закон наизнанку в свою пользу, тысячу раз да. Но отказаться совсем от суда, от правительства, от самого государства. Однако, анархия. Толстой показался именно в этом романе глубоко утопичным. Построить идеальное общество невозможно. Нельзя найти такой принцип и вывести такую формулу, соблюдая которые, мы придем к совершенной системе. Любая система уже подразумевает несовершенство. И потому жить, помня о том, что есть кто-то высший, некий хозяин, который устанавливает простые правила, следовать которым не составляет труда, - невозможно. Невозможно именно потому, что всегда будут несогласные.

  Роман вышел на рубеже веков, как раз в то самое время, когда были актуальны вопросы революции и переделки общества. И, возможно, именно потому он получился таким противоречивым. Но так или иначе это – ключевое произведение Толстого, как итог всего того, что он уже написал, итог эпохи, итог жизни самого писателя и остальных. И очень символично в этом отношении название. Как будто после отмирания всего старого, старых порядков, старой эпохи, неминуемо ждет воскресенье, начало чего-то нового. Что ж, предвосхищение Толстого оправдалось.

  9

  54