Рецензия на книгу
У нас была Великая Эпоха
Эдуард Лимонов
AntonKopach-Bystryanskiy22 февраля 2023 г.дитя своей эпохи, Лимонов пишет, сидя в Париже, какой была страна после войны, исходя из детских воспоминаний
Деду сегодня было бы 80. Нет, не "бункерному", а "Деду Лимону", тому самому "подростку Савенко", "молодому негодяю", тому "Эдечке" с щеголеватой — по Бродвею — походкой, сердцееду-ловеласу, революционеру, бунтарю, поэту, писателю, лидеру нацболов... Столько успел он за свои 77. Можно по-разному относиться к творчеству и личности Эдуарда Вениаминовича Савенко, но читать его — одно сплошное удовольствие! Продолжаю читать после "нью-йоркской трилогии" и "Смерти современных героев". На сей раз приступил к его детству и юности, к "харьковской трилогии".
«У нас была Великая Эпоха», Эдуард Лимонов, Альпина.Проза, 2021
Трилогия сложилась сама позже, книги были написаны не в хронологическом порядке описанных там событий. Поэтому я начал с первой, где рождение посреди войны и голода, воспоминания из детства писателя в послевоенном Харькове (написана третьей после «Подросток Савенко», 1983 и «Молодой негодяй», 1986).
«Книга документальна в том широком смысле, что вместе с подлинной историей моей простой семьи в ней сохранена мифология того времени»Лимонов в Пириже, где наконец-то начали издавать его нью-йоркские похождения русского эмигранта, эпатажного горе-поэта и покорителя женских сердец. Наконец-то пришло признание. Тут он и напишет свои автобиографические книги о детстве, отрочестве и юности — такие живые и искренние, написанные так легко и самоиронично.
«Сын рано понял на примере отца, что бороться — не обязательно поносить и бить друг друга при встрече или не здороваться. Можно и улыбаться, взяв соперника под локоток»Рождённый почти сразу после победы в ключевой для той страшной войны — Сталинградской — битве, он и сорокалетний вписывает свой день рождения в эпоху, которую называл Великой. Пусть он и не возвеличивает Грузина (Сталина), он отдаёт должное тому времени, которое считает самым значительным для русской истории, тем людям, которых выковала война. С первых строк ты чувствуешь контекст, в котором родился и рос маленький мальчик, потомок волжских и воронежских крестьян. И выискивал он в генеалогическом древе родителей странности, которые бы оправдывали его мятежный и бунтарский нрав.
«Внук, может быть, образовался из отдельных деталей, унаследованных от нескольких личностей: из хулиганской татуировки мамы, из мечты бабки стать барыней (подняться по социальной лестнице), из дядьюриных гирь и его этого совершенно нарциссически-наивного "Ах, какой я красивенький!" плюс одинокий полубрат Борис с ружьём и пчёлами»Всегда справедливая мама с угловатыми тонкими татарскими чертами лица. Красавец-папа, лейтенант НКВД с любовью к электротехнике и песням под гитару. Мама Рая сумела остепенить этого не обделённого женским вниманием "начальника клуба" Вениамина, франта и бабника, который до конца 50-х не переставал покрывать ногти бесцветным лаком. Он называл её "моё татаро-монгольское иго", а она рассматривала фото, где он среди солдаток с баянами и с балалайками, и спрашивала, что у него и с какой "было".
Эта небольшая повесть состоит из восемнадцати зарисовок из детства, из жизни родителей в разбомблëнном послевоенном Харькове на улице Красноармейской, где на третьем этаже дома для офицерских семей и их "иждивенцев" проживали Савенко, смотря в окна на руины вокзала... Первые запомнившиеся запахи, первые впечатления о матери и об отце, первые друзья, девчонки и мальчишки и их родители... И даже первые сексуальные (если так можно назвать) впечатления, когда девочки выбрали двух мальчиков и показывали им свои половые органы (даже карандашик заставляли вставлять). В первом русском издании повести в 1989 году в советском журнале "Знамя" № 11 этот отрывок был вырезан.
«Любовей всегда бывает по меньшей мере две одновременно. Одна к недостижимому идеалу, другая — к доступному объекту»Истории Лимонова о том времени неразрывно связаны с мифологией окружающей действительности. Тут и про песни Клавдии Шульженко, и про переиначенные песенки, пословицы и частушки, про быт и непростые условия, к которым приноравливалась молодая семья, про походы в цирк, в театр и на сельскохозяйственную выставку... Человек всегда окружён теми привычками, представлениями и взглядами, которые давлеют и во многом его формируют. Вот и Эдичка пронёс через всю жизнь запахи гуталина, асидола и портянок, которые ассоциировались с мужественностью. Сохранил он любовь к крепким волевым красноармейцам, которые окружали его в детстве, словно защищая от всех проблем мира (и в окружении которых он мечтает умереть). И сохранит уважение к отцу, который научил сына обращаться с паяльником и проводами, так что и в Нью-Йорке это отметят:
«Впоследствии на многочисленных работах советские и американские боссы отмечали, что у анархиста Эдуарда-Эдварда, Эдди-Эдички "руки не из жопы растут". И если за это полагается благодарность, то адресовать её следует "папке" его, советскому офицеру Вениамину Савенко, который прожил свою жизнь, любопытствуя, не ленясь, каждый день личным примером доказывая сыну преимущество золотых рук перед дырявыми»Душевные истории вышли, так что даже тяжёлые матриальные и бытовые условия нисколько не омрачают детство. Пусть там на заднем фоне бандиты где-то на крыше засели, а красноармейцы их выкуривали, а в Новый год, прямо перед боем курантов, ты не добежал до туалета и обделал штаны (а однажды даже спросонья поссал в отцовский сапог)... Детство состоит из разного. Это ещё и первая тяжёлая болезнь... И впервые увиденные похороны, первое понимание смерти, попытка её для себя объяснить.
Хорошо читать Лимонова!Напоследок один немаловажный совет от Деда:
«Не следует бояться прошлого, не нужно бояться "плохих" личностей в истории. Мнение современников редко бывает сбалансированным, и кто был плох вчера, возможно, окажется хорош сегодня. Кто знает. Вместо того чтобы каждый раз переписывать историю, разумнее принять её такой, какой она выясняется сама»13654
