Рецензия на книгу

• 

  Аноним2 января 2014 г.

  Страшное оно, это будущее. Никто не верит, что будут цветочки, никто не вдохновляется Томасом Мором - или если вдохновляется, то домысливает до ада на земле. Между тем, сколь ужасным бы оно ни казалось, 1984 прошел, и наступило, а может и прошло не совсем ясное хронологически время "Долгой прогулки".

  Если пытаться классифицировать ДП, сначала кажется: вот, Главный и безликие, абсолютно роботизированные солдаты, Взводы и Перемены - значит, общество, контролируемое страхом. А потом думаешь о ставках и добровольном участии, о Призе, о репортерах и - самое главное и ужасное - зрителях, об инертном населении и вспоминаешь уже антиутопии, основанные на отуплении и зрелищах, а также сомнительных методах планирования семьи и отношении к личной жизни.

  Общество в книге подавлено и страхом, и отуплением, но всей истории Кинг не рассказывает, за что ему отдельное спасибо. Спасибо, что нет второй главы, где после того, как в первой на тебя кинули интересного главного героя, вываливалась бы долгая предыстория, переварить которую - одно мучение. По всей книге по крошкам можно что-то слепить, представить себе мир Рея Гаррати, где, видимо, все пошло не так во время Второй Мировой, мир, где быть геем не особо нормально, но ничто по сравнению с тем, чтобы быть не единственным ребенком в семье. И это только фон, который так часто в книгах о будущем выставляется на первый план.

  ДП помимо основных событий заставляет думать и о том, что могло бы быть. Не задуматься трудно, когда герои книги - молодые люди, прошедшие довольно строгий отбор. Молодые люди, которым в общем менять бы и менять общество. Пока же личности их не сформировались окончательно, но уже стали напоминать о персонажах "Повелителя мух". Обычные сцены, диалоги на положенные юнцам темы походили на сборы у костра, на Ральфа с раковиной, стоило приблизиться Стеббинсу или Олсону, как из леса начинало веять гниющими свиньями - да не будет это принято как что-то отрицательное, потому что Стеббинс или Олсон своим присутствием заставляли задавать вопросы, отгоняя ненадолго общество отупения. Даже Баркович, вызывавший неприязнь и ненависть, если и был Джеком, то лишь внешне, а на самом деле его сама игра вывела в козлы отпущения, чтобы не дать ненависти направиться против настоящих злодеев.

  Довольно рано понимаешь, что от Кинга не стоит ожидать читерства в этом произведении; правила игры останутся правилами игры, выживет только один, к скольким бы вы ни питали симпатии, правила написания книги останутся правилами написания книги, выживет тот, у кого на плече Кинг установил повествовательную камеру. И когда примиряешься с этим, от злости на самого себя спасают только эпизоды гражданского сопротивления - еле заметные, незначительные вспышки в тексте. Несогласные находятся по обе стороны: чего стоит эпизод с итальянцем и арбузами или тот, где участник игры завладел автоматом и напал на солдат.

  В последней истории Макврайс с его "Мы могли бы к нему присоединиться" как раз и есть самый печальный пример того, что могло было быть. В отличие от Рея, мы не видели мамы или Джен Макврайса, мы видели только проявления его чувства товарищества и благородства, он и правда казался тем, кто что-то мог, но вместо этого ушел к королеве фей. И так многие что-то доказали, себе или остальным, кого-то научили важному жизненному уроку, но умерли - и какой из двух этих фактов оказался более значимым? Макврайс остался человеком - и умер. Стеббинс победил собственного отца, пусть фактом своей смерти - и умер. Баркович показал лицо настоящего врага - и умер. Олсон научил видеть разницу между жизнью и смертью - и умер. И это еще не все крекеры, провалившиеся-таки в решето. А "История Рея Гаррати" оказалась написанной по всем канонам.

  33

  230