Рецензия на книгу

• 

  Аноним16 января 2023 г.

  Любопытная антиутопия!

  «Теперь все счастливы. Каждый принадлежит всем остальным».
  «Сомы грамм и нету драм».
  «Теперь же мир стабилен, устойчив. Люди получают всё то, чего хотят, и не способны хотеть того, чего получить не могут. Они живут в достатке, в безопасности, не знают болезней, не боятся смерти, блаженно не ведают ни страсти, ни старости, им не отравляют жизнь отцы с матерями, нет у них ни жён, ни детей, ни любовей – стало быть, нет и волнений».

  Вначале читать было несколько скучно и не совсем просто… Хотя описание этого завода по производству различных людей (альфы, беты, гаммы, дельты, эпсилоны) даёт важную информацию об устройстве нового мира. Несмотря на деление на классы, которое сохраняется в этом мире, каждое существо заранее программируется на определённые вещи, с привитием различных рефлексов.

  Потом постепенно появляются основные герои. Появление Бернарда и Линайны добавило живости повествованию. Описание тех диких африканских племён не то, чтобы было особенно интересным для меня, но то, как они туда собирались и как воспринимали те места – это было любопытно.

  – Это просто замечательно, – воскликнула Линайна. – Прямо ехать больше никуда не хочется. Шестьсот кортов!
  – А в резервации ни одного не будет, – предупредил Бернард. – И ни телевизора, ни духов, ни даже горячей воды. Если ты без этого не сможешь, то оставайся и жди меня здесь.
  Линайна даже обиделась.
  – Отчего же не смогу! Я только сказала, что тут замечательно, потому что… ну потому, что замечательная же вещь прогресс.
  – Пятьсот повторений, раз в неделю, от тринадцати до семнадцати, – уныло пробурчал Бернард себе под нос.
  – Ты что-то сказал?
  – Я говорю: прогресс – замечательная вещь. Поэтому если тебе не хочется в резервацию, то и не надо.
  – Но мне хочется.
  – Ладно, едем, – сказал Бернард почти угрожающе.

  Были даже весьма забавные сцены. Вот этот момент, к примеру, повеселил.

  Тут Бернард вспомнил, что в ванной у себя дома не завернул одеколонный краник.
  «Пока вернусь в Лондон, вытечет на колоссальную сумму. – Бернард мысленно увидел, как стрелка расходомера ползёт и ползёт по кругу. – Быстрей позвонить Гельмгольцу».
  – Прикосновение к ограде влечёт моментальную смерть, – торжественно сообщил Хранитель. – Отсюда вытекает невозможность выхода из резервации.
  Слово «вытекает» подстегнуло Бернарда.
  – Пожалуй, – сказал он, привставая, – мы уже отняли у вас довольно времени…
  – Из резервации выход невозможен, – повторил Хранитель, жестом веля Бернарду сесть. – Для тех, повторяю, кто там родился, вся жизнь до последнего дня должна протечь в этом месте….
  Протечь… Сто кубиков одеколона каждую минуту. Шесть литров в час.
  – Пожалуй, – опять начал Бернард, – мы уже…
  Хранитель, наклоняясь вперёд, постучал по столу указательным пальцем.
  – Вы спросите, какова численность жителей резервации. А я отвечу вам, что мы не знаем! Оцениваем лишь предположительно.
  Шесть помножить на двадцать четыре – нет, уже тридцать шесть часов протекло почти. Бернард побледнел, дрожал от нетерпения. Но Хранитель продолжал неумолимо гудеть…
  Наконец им всё же удалось уйти. Бернард кинулся к телефону, скорей-скорей, но чуть ли не целых три минуты его соединяли с Гельмгольцем.
  – Словно мы уже среди дикарей, – пожаловался он Линайне. – Безобразно медленно работают!
  – Прими таблетку, – посоветовала Линайна.
  Он отказался, предпочитая злиться.

  Понравился персонаж по имени Гельмгольц, друг Бернарда, преподаватель кафедры творчества. Так же, как и Бернард, он несколько отличался от остальных.

  «Я чувствую, что способен дать гораздо более значительное что-то. И более глубокое, взволнованное. Но что? Есть ли у нас темы более значительные? А то, о чём пишу, – может ли оно меня взволновать? При правильном их применении слова способны быть всепроникающими, как рентгеновские лучи. Прочтёшь – и ты уже пронизан и пронзён. Вот этому я и стараюсь, среди прочего, научить моих студентов – искусству всепронизывающего слова. На кой нужна пронзительность статье о новейших усовершенствованиях в запаховой музыке? Да и можно ли найти слова по-настоящему пронзительные, когда пишешь на такие темы? Можно ли сказать нечто, когда перед тобой ничто? Вот к чему в конце концов сводиться дело».

  В конечном итоге, у Гельмгольца всё ж получилось выдать необычное по меркам того мира стихотворение. Он оно понравилось.

  Кончено заседание. В Сити – полночный час. Палочки барабанные – немы. Оркестр угас. Сор уснул на панели. Спешка прекращена. Там, где толпы кишели, радуется тишина. Радуется и плачет, шёпотом или навзрыд. Что она хочет и значит? Голосом чьим говорит? Вместо одной из многих – Сюзанн, Марианн, Услад… (У каждой плечи и ноги, и аппетитный зад). Со мной разговор затевает, всё громче своё запевает… Химера? Абсурд? Пустота? И ею ночь городская гуще, плотней занята. Чем всеми теми многими, с кем спариваемся мы. И кажемся мы убогими жителями тьмы.

  Джон по прозвищу Дикарь. Один из самых важных персонажей. Общество его не воспринимает, так как он вследствие своей непростой жизни в резервации, попав в новый – Дивный новый мир – как он его называет, оказывается не в состоянии принять. И жить ему хочется по законам старого.

  Дверь не заперта, приоткрыта; они вошли.
  — Джон!
  Из ванной донесся неприятный характерный звук.
  — Тебе что, нехорошо? — громко спросил Гельмгольц.
  Ответа не последовало. Звук повторился, затем снова; наступила тишина. Щелкнуло, дверь ванной отворилась, и вышел Дикарь, очень бледный.
  — У тебя, Джон, вид совсем больной! — сказал Гельмгольц участливо.
  — Съел что-нибудь неподходящее? — спросил Бернард.
  Дикарь кивнул.
  — Я вкусил цивилизации.
  — ??
  — И отравился ею; душу загрязнил. И еще, — прибавил он, понизив голову, — я вкусил своей собственной скверны.
  — Да, но что ты съел конкретно?.. Тебя ведь сейчас…
  — А сейчас я очистился, — сказал Дикарь. — Я выпил тёплой воды с горчицей.
  Друзья поглядели на него удивленно.
  — То есть ты намеренно вызвал рвоту? — спросил Бернард.
  — Так индейцы всегда очищаются. — Джон сел, вздохнул, провел рукой по лбу. — Передохну. Устал.
  — Немудрено, — сказал Гельмгольц.
  Сели и они с Бернардом.
  — А мы пришли проститься, — сказал Гельмгольц. — Завтра утром улетаем.

  Судьба Джона закончилось печально… Хорошо хоть, что для Бернарда и Гельмгольца всё в итоге сложилось благополучно. Это даже несколько удивило. Пожалуй, из всех персонажей книги, они как-то больше остальных понравились. Тем, что они не совсем как другие люди нового мира, но вместе с тем не особенно сильно от них отличаются.

  В общем и целом – эта книжка-антиутопия очень даже неплохая, хотя по началу мне так не казалось. Скучные и/или неинтересные моменты встречались для меня (кое-что даже мельком прочитывала), но общий смысл, основное содержание – это оказалось вполне интересным. Плюс в том мире думаю, даже хотелось бы пожить, некоторые его аспекты, нужно это признать, выглядят весьма привлекательно для меня…

  Содержит спойлерыОткрыть

  24

  1,1K