Рецензия на книгу

• 

  vetathebooksurfer4 декабря 2022 г.

  Эротические преступления политического характера

  Есть такие романы, название которых ты слышишь с детства, при этом знание оригинала как-то не особо необходимо, и в разговоре ты просто киваешь в ответ, мол, да, слышала про такой. Поскольку эта книга уже очутилась у меня на полке, надо же ее заценить?

  «Невыносимая легкость бытия» — это постмодернистский любовный роман, где действие происходит на фоне вторжения СССР в Чехословакию. Четыре героя — хирург Томаш, начинающая фотографша Тереза, художница Сабина, профессор Франц, — будут друг с другом сходиться, расходиться, изменять, винить... Но все, что я сейчас скажу, прозвучит в два раза прикольнее, нежели перипетии оригинала:

  На первых же страницах нам рассказывают, как в 1960-е плейбой Томаш знакомится с юной и наивной Терезой — после одной случайной ночи, девушка остается у него больная с сильным гриппом, напоминая ему подкинутого ребенка, рискующего погибнуть без его заботы.

  Девушка. С которой у вас страсти-мордасти. Напоминает ребенка. Не твой родной близкий человек, не подруга детства, не женщина, которую вы знаете сто лет. Это буквально дама, с которой ты только что спал. И она напоминает тебе ребенка. Ладно, это мы в 2к22 понимаем, что такое сравнение подразумевает нехилое неравенство и просто омерзительно в сексуальном контексте, простим старикам из 1984-ого их риторику.

  Следующий момент, который меня смутил: никто даже не намекнёт, почему СССР вторглись в мирную страну, что этому предшествовало, какая партия против кого выступала, чтобы я, как читательница, хотя бы точно знала, кого мне ненавидеть. Нет, нас будут пугать страшными КГБшниками и русскими танками, а воображение будут будоражить короткие юбки на фривольных студентках. Я напомню, что однополярное изображение событий называется пропагандой. Кундера в произведении пропаганду осуждает. Напоминаю, что роман был написан спустя семнадцать лет, уже в эмиграции во Францию. Еще остались вопросы, чем именно мотивировался автор при написании произведения?

  Я, в отличие от Кундеры, с удовольствием послушаю любые точки зрения. Есть ли автору что предложить в ответ на агрессию другого режима? Может быть, в Чехии была тишь да гладь до того, как туда пришли абстрактные страшные кгбшники?

  Народ Чехии мы увидим исключительно через призму интеллигента и инфантильной, совсем юной девушки из простой семьи среднего класса: словно сытые жирные боровы, они смеются над личным, выставляют напоказ увечья, готовы с одинаковой яростью воевать что с танками на улицах, что с толпой в час пик. Таким образом, риторика автора выглядит чехофобной, чтобы адекватно воспринимать его критику — свои тебе не нравятся, чужие тоже не нравится, тогда кто тебе нравится, автор???

  При этом, ближе к концу произведения, автор перемещает своих героев в деревню, где пространно сообщает в нюансах, как им хорошо, как на них находит упокоение. Прикол в том, что даже я знаю, какой это тревожный звоночек, когда интеллектуал (каким Кундера пытается казаться) обожествляет деревню до эпохи индустриализации. Это означает, что человек в своем анализе руководствуется популярными стереотипами, просто воспроизводя их в нужном контексте. На обожествление деревни еще аж в XVIII-XIX напарывались в разных странах, ни к чему хорошему не приводило.

  Что касается любовной составляющей, мне просто жаль профуканного материала: вместо потенциально возможных нечеловеческих оргий, где персонажи, воспроизводя авторские мета-комментариями, решают свои проблемы, нас заставляют сочувствовать (выражаясь языком автора) Томашу, который после увольнения по политической статье устраивается мыть окна (талантливый хирург окна моет, че ж сразу не расстреляли-то?), работает на износ — пьет чай по гостиным, ибо все знают, что он уволен по политической статье и хотят помочь, — и укладывает в койку скучающих замужних домохозяек. Просто не покладая рук пашет, страна его не забудет. Я напоминаю, что Томаш все еще любит Терезу, ради нее возвращается в оккупированную страшными КГБшниками Чехию из мирной цивилизованной Швейцарии.

  Сюжетная арка художницы Сабины — единственная, которую я читала взахлеб, ибо в ней был какой-никакой смысл: девушка бежит от ответственности, питается постоянным предательством, но в какой-то момент ей больше некого предавать. Жалуется ли она на судьбу? Особо нет. Пытается переиграть? Тоже нет, она принимает последствия своих поступков, как нормальный человек, и отдельный роман про нее я бы с удовольствием прочитала. Если бы на второстепенной роли в этом романе маячил бы персонаж Терезы, я была бы вдвойне рада, ибо химия этих девушек выглядела бы, как минимум, необычно. Я не прошу ничего особенного, просто хотя бы не пихайте мне под нос клише, где международные отношения сравниваются с сексом (изнасилованием).

  Таким образом, мы приходим к довольно ленивому любовному романчику, который остался в памяти благодаря наличию «правильной» риторики и душным монологам автора. Если вас такое не душнит: на здоровье, отговаривать не буду.

  17

  965