Рецензия на книгу

• 

  monochrime18 сентября 2022 г.

  боги тоже люди

  Кто-то в детстве грезит глубинами океанами, кто-то бескрайностью космоса, динозаврами, путешествиями, пиратами... Кто-то зачитывается древнегреческими мифами в изложении Куна, - как, например, и я. Двухтомное иллюстрированное издание, истории, от которых то сердце замирает в восторге, то волосы встают дыбом - шкатулка Пандоры, миф о Дедале и Икаре, Зевс, обращающийся в животных, чтобы насиловать прекрасных дев, завистливая Афина, титаны и гекатонхейры, боги-олимпийцы, герои и титаны. Мадлен Миллер - возможно, одна из тех же увлекшихся в детстве древнегреческим мифом и не переросшая его, прекрасно разобравшаяся в его тонкостях, с тщательностью реконструирует и додумывает историю одного из второстепенных персонажей, Цирцеи (она же - Кирка), нимфы, колдуньи и изгнанницы.

  Из мифов она встречается в истории с Ясоном, в истории Одиссея, по разным версиям является то дочерью Гелиоса и Персеиды, то Аполлона и Эфеи, то и вовсе Ээта и Гекаты. Выбирая основную версию, дальше Миллер достраивает миф в соответствии с представлениями о том, какой могла бы быть судьба той, кто был дочерью великого солнечного титана, что в конце концов та стала колдунье-изгнанницей на острове, превращая мужчин в свиней.

  По Миллер, Цирцея - девочка с ястребиными глазами и человеческим голосом, слишком странным для богов; неудачное дитя великолепной Персеиды, взглянувшей на неё с недоумением и отвращением - "сделаем кого-нибудь получше", вечно у ног отца своего. Она богиня с вечной жизнью, нимфа, очаровывающая и восхищающая, но среди других детей отца своего изгнанница, вечная бессловесная тень, ожидающая одобрения отца.
  Она послушна, но не интересна никому из дворца, титанам, нимфам, всем этим богам, занятым своими делами, и даже первый из череды поступков, раскрывающих её личность - поднесение кубка Прометею и короткий разговор с ним - не влияет на неё в действительности.
  Взросление брата и воспитание его - тоже эпизод, который должен был стать ступенькой к развитию, но вместо этого остаётся лишь мифологическим эпизодом.
  Для того, чтобы богу действительно повзрослеть, нужно больше, чем время - так в истории Цирцеи появляется рыбак Главк и трава, выросшая на поле битвы титанов и олимпийцев; так Цирцея становится колдуньей (фармакевтрией). Она впервые испытывает чувство любви; но любовь - смертна, и отчаявшаяся богиня хочет помощи от своих родных, но ей отказывают в этом. Ведь даже боги не властны над жизнью и смертью.

  А Цирцея - властна. С помощью трав и собственной воли она превращает Главка в морского бога (и вот история Главка из мифа органично вплетается в историю Цирцеи здесь), но тот не принимает её любви, предпочитая Цирцее Сциллу.
  Цирцея снова колдует.
  Но Главк снова выбирает не её.

  Богу нужно больше времени, чтобы осознать истину.
  Признание Цирцеи в собственных грехах не делает её лучше для отца; все его дети от Персеиды - колдуны, но Ээт, Перс и Пасифая пользуются ими по своему усмотрению и не признаются в злом умысле, и только дурочка-Цирцея, птичка-Цирцея оказывается в золотой клетке на острове Ээя, где наконец обретает себя.

  Где встречает Гермеса и посмеивается над тем, как тот рассказывает сплетни о других богах, зная, что он рассказывает эти сплетни о ней же; где обретает подругу-львицу и собственное дело, учится действительно колдовать и знать, ведать травы, превращать ягоды, животных и сначала упиваться этим одиночеством, а затем тяготиться его.

  Каждый эпизод жизни Цирцеи представляется картиной из древнегреческого мифа, оставляя пустоты между неясными, а мотивы иногда загадочными. Цирцея очищает Ясона и Медею, Цирцея приходит на помощь своей сестре Пасифае и знакомится с Минотавром, Цирцея узнаёт смертных ближе и лучше, понимая, что иногда смертные лучше богов. Каждый из них оставляет в ней след ярче, чем следы на солнце, и только отец катится по небу над островом Ээя, не обращая внимания на то, что будет дальше.

  Цирцея совершает ошибки и исправляет их; Цирцея проходит путь жизни, и даже тому, как жестоко она превращает людей в свиней, находится объяснение - ведь неудивительно, что изголодавшиеся моряки за время странствий набрасываются на мясо разного рода.

  Для Цирцеи любовь раз за разом становится наказанием; любовь становится для неё болью и страхом, отмечена для неё смертью. Одиссей не должен был оставаться с ней здесь, но остался, и даже эта любовь оборачивается для неё страданием, через которое не проходили другие нимфы, вынашивая и рожая детей.

  И все же Цирцея - не просто мать, но мать-ястребица, в пестрых глазах которой светится желание защищать сына даже от великой среброглазой богини Афины. Она готова сразиться за него и умереть за него, терпеть вечную боль, добывая ядовитый хвост очередного титана. Готова даже на самое страшное - отпустить его. Понять, простить и дать ему простить себя за убийство отца.
  Цирцея изменяется и преобразуется, проходя путь от сверкающей янтарной бусины в длинном ожерелье детей Гелиоса до самостоятельной женщины, которая оставляет свой след в истории. Этот взгляд Миллер сквозь фем-оптику делает миф-историю Цирцеи более живым и настоящим, правдивым и хочется говорить - да, охотно верю, что такое имело место быть.

  То, к чему приходит Цирцея спустя жизнь и смерти, любовь и ненависть, победы и череду поражений - и закономерный итог, и венец всей истории. Ведь ни в чём она не искусна настолько же изящно, насколько хороша в превращениях.
  У неё получилось.

  8

  324