Рецензия на книгу

• 

  Alenkamouse6 сентября 2013 г.

  Этот роман мог бы напоминать пушкинские "Повести Белкина", если бы не сила эмоционального впечатления, которое он производит на читателя. Он мрачен, полон страсти, сюрреалистичной ненависти и злобы. Но темным началам закономерно противостоят сила духа, твердость и разум. В героев будто разные духи вселяются по временам. Например, великий и ужасный злодей Хитклиф по ходу повествования вдруг разражается двумя излишне чувствительными для него монологами, а Кэтрин, что мать, что дочь, иногда вдруг становятся совсем уж бесовскими отродьями, далекими от всего человеческого.
  Я лично в этом вижу терзания и метания одной души - авторской. Эмили Бронте через свое творение предстает по-своему глубоко религиозной, склонной к мистицизму, однако, невыразимо одинокой и несчастной... Эту душу раздирают страсти и сомнения. Камерность, территориальная ограниченность мирка романа говорит о ее уединенном образе жизни, замкнутости и нелюдимости. Да и личность главного героя, молодого путешествующего лондонца, разочарованного в обществе, волей случая попадающего в этот закрытый мирок и остающегося, в общем, совершенно безразличным ко всей разыгравшейся практически на его глазах драме, говорит о том же. Она видит темную и мрачную сторону своей души и борется с ней всеми возможными способами, старается обуздать страсти, дать им выход хотя бы на страницах романа. Как видите, мне он представляется в некотором смысле автобиографичным...
  Но все же, признаюсь, странно видеть такую жестокость, такой смак в описании сцен насилия, злодейств и бесчинств под пером представительницы прекрасной и традиционно нежной половины человечества. Сквозит какой-то совсем не женский деспотизм, властность.
  Честно говоря, поглощенная сюжетом, я совсем не следила за слогом, не выделила цитат. Просто окунулась туда с головой и... будто сама бродила по вересковым полям и сырому старинному парку, слышала завывания ветра среди плит старого кладбища и журчание ручья, ощущала легкое тепло полуостывшего очага... Быть может, в этом и состоит высшая степень писательского мастерства?

  9

  40