Рецензия на книгу

• 

  Аноним5 сентября 2013 г.

  Классическая русская литература так величественна и степенна, что независимо от сюжета вызывает положительные эмоции и уважение. Сюжет романа "Обрыв" так прост и предсказуем, что занятые им 700 страниц - это перебор. На мой взгляд, его можно было бы сократить в половину и не заметить разницы.
  Все персонажи довольно статичны и ходульны, как персонажи итальянской комедии - играют определенную им роль. Райский - мечтающий неудачник, подстегивающий всех к жизни и в общем-то не живущий сам, бабушка - высоконравственная барыня, склонная как к альтруизму, так и эгоизму, который проглядывает через показное участие ко всем остальным, Вера - холодная и никакая (без интересов, без изюминки, вызвавшая интерес исключительно своим "падением"), в которой даже не хочется искать что-то сверхъестественное. Марк - слегка искривленное зеркало, в котором отражается Райский - не зря они так часто думают друг о друге (особенно покорежила меня сцена объяснения Марка с Верой, когда он то и дело вспоминал Райского - ну не бывает так в реальной жизни, не бывает!). Но в то же время в этих типажах легко узнаются твои друзья и знакомые.
  Это роман о скуке, всепоглощающей и неистребимой. Эта скука, судя по романам Фицджеральда и Голусорси, охватила тогда весь мир, просто выражалась по-разному. Гончаров описывает скуку так, чтобы читатель сам заскучал, вошел в состояние главного героя, поддался чувству полудремы и сквозь него уже проникал в этот роман. Неудивительно, что Гончаров боялся не дописать его до конца. Весь он изобилует описаниями, грандиозными и мелкими, важными и ненужными, каждое событие описывается подробно и глубоко, каждый диалог словно показан дословно, со всеми повторениями и мелочами. Гончаров словно заигрался в эти мелочи, когда за деталями не видишь целой картины.

  как мне показалось, основная мысль романа состоит в том, что одними разговорами о страсти саму страсть не разожжешь. На протяжении всего повествования Райский только и твердит о ней, пытаясь добиться любви нравоучениями, но чувству научить нельзя. Все три его "пассии", как мы видим позже, нашли свою страсть не в нем, а в других мужчинах, которые не проповедовали любовь, стоя в стороне, а так или иначе жили ею. А Райский оказался, по удачному определению Марка, "неудачником", который только и может, что говорить, что о чувствах, что об искусстве и, в обоих случаях, безуспешно и поверхностно. Вся его "страсть" основана на накручивании самого себя, а в его рассуждениях об искусстве сквозит попытка самоправдания. Он горд тем, что имеет отношение к прекрасному и возвышенному, и эта гордость застилает ему глаза и мешает взяться за что-то серьезно. Свое непостоянство он оправдывает артистизмом натуры, но на самом деле это самая обыкновенная лень, которая отдает обломовщиной. Ведь гораздо легче верить, что ты непременно бы сумел чего-то добиться, но отмахиваться нежеланием размениваться по мелочам, чем смотреть в лицо своим неудачам, которые в случае Райского не замедлили бы случиться. Райский чем-то напоминает Обломова. Он все время размышляет о чем-то, но размышления его, вроде иногда и глубокие, всегда переходят в оправдания самого себя, за его бессмысленное существование. Он обвиняет всех, что они не живут, или живут прошлым, но живет ли он сам? Нет, он учит, он строит теории и оказывется еще хуже своих собеседников, которые пусть и не так глубоки, но имеют свой взгляд и придерживаются его. А своими однообразными и пустыми, но в то же время претендующими на мудрость речами, он приводит в уныние, а иногда даже раздражает.

  
  Он только оскорблялся ежеминутным и повсюдным разладом действительности с красотой своих идеала и страдал за себя и за весь мир
  

  Но неудачник - это не низшая ступень падения человека, неудачником может быть простак с чистой душой и неразвитым умом. Райский не неудачник, нет, он злой, эгоистичный человек, который вызывает презрение своей слабостью. Он велик только на словах, а как только что-то идет не по его разумению, его вмиг охватывает беспричинная ярость и злость, которая так же мгновенно сменяются "страхом и дрожью в ногах".

  Роман производит впечатление завуалированного нравоучения. Словно автор ставил перед собой задачу объяснить читателям, что хорошо, а что плохо. Но его намерения шиты белыми нитками и от ощущения, что тебя учат чему-то против твоей воли рождается некий протест. Этот скрытый посыл такой же явный, как и попытка Татьяны Марковны предостеречь Веру от неверного шага с помощью старой книги.

  Но в то же время поднимаются вопросы нужные и важные. Ставятся на чаши весов - противопоставляются - такие понятия, как передовой ум и нравственность. Показывается, что одно часто идет вразрез с другим, что люди не научились еще тонко чувствовать баланс между этими основополающими понятиями.

  
  Иногда, в этом безусловном рвении к какой-то новой правде, виделось ей только неумение справиться с старой правдой, бросающееся к новой, которая давалась не опытом и борьбой всех внутренних сил, а гораздо дешевле, без борьбы и сразу, на основании только слепого презрения ко всему старому, не различавшего старого зла от старого добра...
  

  Обрыв, как место действия, и обрыв, как конец - обрыв чувства, обрыв жизни. Символ тайны и порока, не зря там могила самоубийцы, тайные встречи и цвет мантильи Веры, изменившегося отчего-то после ее "падения" с белого на черный...

  9

  95