Рецензия на книгу

• 

  Аноним22 июля 2022 г.

  Курит трубку и стреляет из ружья. Прямо с балкона

  «Если у тебя есть бабушка, считай, что за тобой целая армия.
  Право внуков — знать, что есть человек, который всегда на твоей стороне. Независимо от обстоятельств. Даже если ты ошибаешься. Особенно если ты ошибаешься».

  Представляете, моя бабушка тоже так считала. И так делала. Описать не могу, как мне ее не хватает. Читая истории о бабушках — настоящих бабушках, какими они должны быть в моей голове — я честно и нагло реву. От любви. И обещаю себе, как только на горизонте появится намек на внука, научиться курить трубку и стрелять из ружья, и еще, наверное, покрасить волосы в разноцветный — это для затравки, дальше посмотрим по обстоятельствам. Я собираюсь быть самой крутой и самой понимающей бабушкой на планете. Скучно не будет, это я обещаю.

  Но речь не про меня, а про девочку Эльсу. Одинокую, слишком много думающую и читающую девочку, не умеющую и не хотящую «встроиться в социум». Таких не любят учителя и травят одноклассники — готовят ко взрослой жизни, где за неумение встать в стройные ряды тоже по головке не гладят. А эти дети убегают от уродливой реальности в сказки — опять же во взрослой жизни ух как пригодится, иногда прямо жизнь спасет.

  Но сказки, что рассказывает Эльсе бабушка, не просто фантазии. Это буквально наши любимые «метафорические сказки» — проживание в простом, не побоюсь этого слова, архетипическом пространстве совсем не детских событий и судеб. Войны, потерь, боли. Измен и ошибок. Прощения и обретения. Падений в грязь. Долгого и некрасивого вылезания из грязи. Любви, которая спасает. Любви, которая не может спасти. Надежды, которая сбывается — и такой, что приносит только боль и разочарование.

  О том, что бабушкины сказки — совсем не сказки, Эльса узнает только после бабушкиной смерти. Выполняя ее последнюю волю-квест — найти и доставить бабушкины письма всем жильцам их большого дома. Всем этим неприятным людям, которые так бесят первую половину книги, когда читаешь и не можешь понять, к чему тут дрязги этого дурацкого жилищного комитета.

  Но каждый из этих людей обязан бабушке или жизнью, или чем-то не меньшим, чем жизнь. И каждый — герой бабушкиных сказок. У каждого она просит прощения — за то, что сделала не больше, чем могла. И за то, чего не смогла сделать.

  И, как всегда у Бакмана, шаг за шагом вскрывается за неприятным внешним живое внутреннее, и ты узнаешь этих людей, и начинаешь их любить — вот таких вот корявых и негероических.

  Потому что, будем честны — почти все мы на этой планете корявые и негероические. И все нуждаемся в любви.

  Бакман — автор, способный заставить меня смеяться посреди самого черного ужаса. В глубине самой жуткой депрессии. Смеяться не как над хорошей шуткой, а с облегчением, чувствуя, что чернота над головой дает трещину, что солнце светит и впереди много хорошего, и будущее не ужасно, а вовсе даже наоборот. Это физическое чувство облегчения, когда грудь вдруг перестает сдавливать, и ты дышишь. И потом даже не можешь вспомнить, какие именно строчки это с тобой сделали и как им удалось.

  Даже если это чувство длится недолго, за него иногда можно и душу продать.

  Еще Бакман — автор, которого так часто ругают в отзывах, что стоит попробовать его читать просто из любопытства.

  У меня почти не осталось его непрочитанных книг, и я не знаю, что буду делать, когда они закончатся.

  5

  153