Рецензия на книгу

• 

  Unikko21 августа 2013 г.

  Должна признаться, что Сомерсет Моэм не относится к числу моих любимых писателей (почему – об этом ниже), но вместе с тем его романы «Луна и грош» и, особенно, «Бремя страстей человеческих» я нахожу превосходными и нередко перечитываю. К ним же теперь добавится и «Острие бритвы» - один из поздних и в определенном смысле итоговый роман писателя.

  А начинается все с более чем интригующего вступления: имена вымышленные, но герой – реальный человек, и события, описываемые в книге, тоже происходили в действительности (сам автор и вовсе выступает в качестве рассказчика под собственным именем). Естественно, будет любопытно, кто же скрывается под «маской» Ларри Даррела, и если в рассказах и некоторых других романах Моэма, несмотря на изменённые имена, прототипы героев сразу же обнаруживались (иногда и до скандалов дело доходило), то здесь мнения литературоведов расходятся (подробнее).
  Мне же по неведомой причине все время казалось, что речь идет о Людвиге Витгенштейне (с точки зрения дзэновской ментальности героя). Хотя, не трудно заметить, что очень многие подробности из жизни Ларри (равно как и Эллиота Темплтона, второго главного героя), по сути, факты из биографии самого Моэма. Поэтому не будет преувеличением сказать, что в известной мере это и рассказ писателя о самом себе. Тем более Моэм как-то заметил: «все образы, которые мы создаем, - это лишь копии с нас самих».

  Но не столь важно о ком роман, гораздо интереснее о чем он рассказывает, и основная тема книги (к слову, не новая в творчестве Моэма) – это история человека, который находит своя «я», отказываясь от «убогого» мещанского благополучия. Новым же будет то, что поиск этот осуществлен через индийскую философию. Сам Моэм побывал в Индии в 1938 году, а в начале 40-ых уже в Америке вместе с Олдосом Хаксли и Кристофером Ишервудом практиковался в медитации у гуру Свами Прабхавананда и писал статьи для журнала «Веданта и Запад».

  Итак, ключевой момент романа – шестая глава, где Ларри рассказывает о своем путешествии в Индию и достижении просветления (NB: не стоит удивляться, что на протяжении всего романа герои почти с маниакальной настойчивостью стремятся облегчить душу в присутствии рассказчика, как и на странные совпадения и невероятные случайности, - это обычный художественный прием у Моэма). Начинается она так:
  

  
  Считаю своим долгом предупредить читателя, что он спокойно может пропустить эту главу, не утеряв сюжетной нити, которую мне еще предстоит дотянуть. Глава эта — почти целиком пересказ разговора, который у меня состоялся с Ларри. Впрочем, должен добавить, что, если бы не этот разговор, я бы, возможно, вообще не стал писать эту книгу.

  
  Кто, скажите, отважится пропустить самое интересное?! Но именно эта глава и становится главным разочарованием – Ларри, «положительно прекрасный человек», предстает в ней до невозможности банальным, а сама книга, как оказывается, ничуть не соответствует заложенному в эпиграфе многозначительному смыслу о трудном пути к Спасению.

  Дело в том, и именно поэтому я не особенно люблю Моэма, что автор «Острия бритвы» не романист в том смысле, в каком мы считаем романистами Льва Толстого, Томаса Манна, Марселя Пруста или Джеймса Джойса; его произведения нельзя отнести ни к психологическому роману, ни к социальному, ни к роману идей или экспериментальному роману. В сущности, его романы, за исключением «Бремени…», - это сборники историй, а Моэм – всего лишь искусный рассказчик. Всего лишь? Пишет Моэм действительно увлекательно, «просто, ясно, каждое слово на своем месте», произведения его пользовались (и продолжают пользоваться, что немаловажно) огромной популярностью. Писатель сам не раз иронизировал по этому поводу: «я жду критика, который объяснит, почему, при всех моих недостатках, меня читает так много лет такое множество людей?» Но сравнивая «Острие бритвы» с «Сиддхартхой» Гессе, а это сравнение неизбежно, совершенное Ларри духовное развитие, представленное у Моэма как озарение, результат жизни в Индии, долгих размышлений и медитаций, а выразившееся (всего-то!) в решении отказаться от материальной обеспеченности, выглядит до невозможности тривиально.

  Но если вернуться к дзэн, вспомним, когда ученик пытается решить коан всеми возможными способами и начинает пускаться в тонкие рассуждения, мастер дает ему пощечину, «но не для того, чтобы наказать, а просто потому, что пощечина - соприкосновение с жизнью, о которой невозможно рассуждать: ее чувствуешь и все». Так же и с книгами, не правда ли?

  14

  775