Рецензия на книгу

• 

  Аноним16 августа 2013 г.

  Великолепный роман! Своеобразный, не всем по вкусу - всё так, но в этом-то и суть. Книга - не доллар, чтобы всем нравиться, у каждого романа свой читатель - и своим читателям Диана Сеттерфилд предоставляет все удовольствия.

  Одна из навязчивых моих мыслей по ходу чтения: как же хорошо, что этот роман НЕ изучают в школе или институте (надеюсь, что не изучают и подольше не будут!). Как же хорошо, когда роман можно читать - как роман. Потому что это интересно, потому что интрига и хочется узнать, что же будет в конце, потому что не обязательно искать в этом какие-то идеи и подтексты, но если хочется, то можно делать это сколько угодно, но опять же - не обязательно этим делиться. Бедняжке "Джен Эйр" в этом смысле не повезло: на какие транспаранты её только ни вознесли. А ведь "Джен Эйр" по сути в первую очередь - это именно роман, который надо читать как роман, а не учебник феминизма и тому подобное.

  В аннотации к "Сказке" недаром говорится о возвращении к традициям золотого века британского романа, о наследии сестёр Бронте. Роман Сеттерфилд очень близок по духу - и всё же это удивительно современное повествование. Сколько намёков, аллюзий, переплетений - они ненавязчивы, не хочешь - не заметишь, вполне можно мимо пройти и всё равно будет интересно. А если вдруг увидишь, опознаешь, то вскрываются изумительные глубины. Раньше так не писали, это качественный постмодернизм, в лучшем его понимании.

  Интересно, как развиваются ощущения от проживания романа Виды Винтер - а ведь её история, хотя и раскрывает правду, почти всю правду, это самый настоящий роман, построенный по всем законам литературы - вслед за Маргарет. Сколько раз, читая те или иные сцены, хотелось воскликнуть: не верю! так не бывает! это слишком даже для романа! То казалось, что Вида Винтер всё-таки лжёт - намеренно или по привычке. То вдруг накрывало разочарование: автор не справилась, скатилась в излишние фантазии, слишком всё закрутила. Но правда многослойна, и каждый слой, хоть и существует в реальности, всего лишь упаковка, красивая блестящая бумага или мятая старая газета - а настоящая правда скрыта под этими слоями глубоко внутри. И когда добираешься до неё, вдруг ощущаешь: да, так действительно могло быть. Противоречий нет. Ну разве только слишком уж сильное совпадение - но всё же это роман, роману позволительно опираться на одно-единственное слишком сильное совпадение.

  Не хочется писать здесь спойлеров: этот роман стоит того, чтобы прочитать его, не зная ни одного спойлера, и всё же немного придётся коснуться подробностей - очень уж хочется записать ощущения от одной из сцен.

  Читать ли дальше - решайте сами, подробности не будут особенно раскрыты, но кое-что скрыть не удастся.

  Читать ли дальше - решайте сами, подробности не будут особенно раскрыты, но кое-что скрыть не удастся.

  Интересно, что правда, которую в конце концов удалось раскрыть Маргарет, дважды всплывает в повествовании, ничем, собственно, не прикрытая - и всё же остаётся непонятой почти до самого конца. И две сцены, которые зацепили меня сильнее всего, разнесены в книге достаточно далеко, чтобы можно было даже не заметить связи между ними - если, конечно, кому-то просто не хочется об этом рассуждать.

  
  

  — Представьте себе ленту конвейера — очень длинного конвейера, а в конце его огромную пылающую печь. И на этой ленте лежат книги. Все ваши любимые книги — все экземпляры этих книг, какие только есть в этом мире. Рядами и штабелями. «Джен Эйр», «Вильетт», «Женщина в белом»… <...> И вообразите рычаг с двумя позициями: «включено» и «выключено». В настоящий момент конвейер выключен. Но рядом с ним стоит человеческое существо, положив руку на рычаг и собираясь перевести его в положение «включено». У вас есть шанс его остановить: в вашей руке пистолет. Все, что вам нужно, это нажать на курок. Как вы поступите?
  — По-моему, это глупо.
  — Он поворачивает рычаг. Конвейер запущен.
  — Слишком уж дикий пример. Такое трудно себе представить.
  — Первой в печь полетела «Шерли».
  — Я не люблю такие игры.
  — Жорж Санд горит ярким пламенем.
  Я вздохнула и закрыла глаза.
  — На подходе «Грозовой перевал». И вы позволите ему сгореть?
  Я ничего не могла с собой поделать: мысленно я видела обе эти книги, я видела, как они одна за другой летят в пасть печи, и меня передернуло, как от резкой боли.
  — Как вам будет угодно. Он в печи. Туда же и «Джен Эйр»?
  «Джен Эйр». У меня внезапно пересохло во рту.
  — Вам нужно всего лишь спустить курок. Я никому об этом не скажу. Никто не узнает. — Она ждала. — Книги падают в печь. Пока только первые экземпляры. Но их еще много. У вас в запасе несколько мгновений.
  Я начала бессознательно теребить неровно обрезанный кончик ногтя на среднем пальце.
  — Они продолжают падать.
  Мисс Винтер смотрела на меня, не отрывая глаз.
  — Половина их уже в печи. Думайте, Маргарет. Очень скоро в мире не останется ни одного экземпляра «Джен Эйр». Думайте быстрее.
  Она напряженно прищурилась.
  — Две трети погибло. Всего лишь один человек, Маргарет. Один жалкий, ничтожный, несущественный человечишка.
  Я моргнула.
  — Это будет только справедливо. Не забывайте, этот тип уничтожает книги. Разве его гнусная жизнь заслуживает такой жертвы?
  Я моргнула еще дважды.
  — Ваш последний шанс.
  Я продолжала быстро моргать. «Джен Эйр» исчезла из этого мира.
  — Маргарет! — вскричала мисс Винтер.
  Лицо ее перекосилось, а левая рука раздраженно стучала по подлокотнику кресла. Даже правая, искалеченная кисть подергивалась на ее колене.

  Впоследствии, описывая эту сцену, я признала ее сильнейшим спонтанным проявлением чувств, замеченным мной у мисс Винтер. Странно, что причиной такого всплеска эмоций стала всего-навсего умозрительная ситуация, игра воображения.

  
  

  И вот финал. "Всего-навсего умозрительная ситуация" превращается в реальный кошмар, который останется с мисс Винтер до самой последней её минуты. Что было за этим раздражением, излитым на нерешительную Маргарет? Не признание ли тщетности собственных усилий? Извечная попытка скучающих псевдо-философов - найти ответ на этот вопрос: справедливо ли уничтожить всего одну никчемную жизнь ради большого блага (помните, другая английская писательница - тоже большой мастер постмодернизма - тоже немало рассуждала об этом!). И мне кажется, ярость Виды Винтер обращена не к Маргарет - к себе самой. Её попытка обрести своё счастье почти удалась - и тут же провалилась.

  И ещё один очень сложный момент в истории - это мать Маргарет. Вот персонаж, вызывающий во мне настоящее отторжение. 30 лет - тридцать лет - не хватило этой женщине, чтобы справиться с собой и полюбить свою дочь. Чем же она лучше Чарли - тем, что не гадит в своей комнате и с грехом пополам ведёт хозяйство? Единственная потеря - страшная, тяжёлая, но единственная - превратила жизнь всей семьи в жалкое подобие жизни. И в том, что Маргарет справилась со своей историей, нет ни малейшей заслуги её матери. И от этого история её становится едва ли не более жуткой, чем полная отвратительных подробностей, призраков и потрясений история Виды Винтер.

  
  

  Я всегда читала только старые романы. По одной простой причине: мне нравятся «правильные» развязки. Бракосочетание и смерть, благородная жертва и чудесное избавление, трагический разрыв и счастливое воссоединение, крушение всех надежд и осуществление мечты — именно такие вещи, на мой взгляд, составляют финал, которого стоило дожидаться, переворачивая страницы. Этому должны предшествовать разного рода приключения, опасности и коллизии, ставящие героев перед нелегким выбором, притом что все хитросплетения сюжета ловко распутываются автором в самом конце. Подобные развязки гораздо чаще встречаются в старых романах, и потому я предпочитала их новым.

  Я мало что знала о современной литературе. Отец неоднократно поднимал эту тему во время наших ежедневных бесед о книгах. Он читает так же много, как я, но круг его интересов гораздо шире, и я очень ценю его мнение. В точных, выверенных фразах он старался передать мне то чувство прекрасной грусти, что охватывало его по прочтении романов, показывавших беспредельность человеческих страданий, противопоставить которым человек мог лишь терпение и стойкость. Он говорил о романах с открытым финалом, чье эхо звучало в его голове много дольше, чем отзвуки громких эффектных концовок. Он объяснял, почему такая неопределенность трогает его сердце сильнее, нежели предпочитаемые мною стандартные «смертельно-свадебные» закругления сюжета.

  
  

  Интересно, что сделав в начале книги это заявление, Диана Сеттерфилд не оставляет свой роман с открытым финалом. Словно в насмешку над собственными рассуждениями, она берётся завершить все повиснувшие линии - благо для большинства героев это возможно, ведь основная часть повествования приходится на достаточно давние времена. Сюжет закругляется "смертельно-свадебно" - вот ирония! Но в этом что-то есть. У каждого из нас есть своя история, но история каждого - это лишь часть другой истории, её продолжение. И чьё-то начало - ведь однажды родятся новые дети, которые станут новым продолжением. А историю, продолжением которой ты являешься, всё-таки лучше знать.

  
  — Может, лучше вообще не иметь истории, чем иметь такую, которая меняется у тебя на глазах.
  <...>
  — Возможно, иногда лучше не знать всю правду, — предположила я.
  Он взглянул на могильную плиту.
  — Ты и сама так считаешь?
  — Нет.

  25

  96