Логотип LiveLibbetaК основной версии

Рецензия на книгу

Люблинский штукарь

Исаак Башевис-Зингер

  • Аватар пользователя
    Аноним9 августа 2013 г.

    Это моё первое прочитанное у И. Б. Зингера произведение. Ну что ж, знакомство оказалось приятным во всех отношениях.
    Мне как-то в последнее время везёт на книжных евреев. И вот ещё один – Яша Мазур. Польский еврей. Как и сам Зингер.
    Сочный еврей Яша находится в поисках себя и своего места в жизни. Он не просто фокусник, он – штукарь. М-м-м, какое словечко. Он выделывает «штуки», то есть не только фокусы, а трюки, основанные на ловкости тела, на законах физики, механики, владеет гипнозом. Человек, дотронувшийся до чего-то находящегося за гранью обыденности. Правда, в повести ни один из этих трюков непосредственно не описывается (разве что карточный трюк). Ну не ходит Яша в тексте по канату, не гипнотизирует и не летает на самодельных крыльях.
    И понятно, почему. Зингер показывает нам прежде всего Человека. Штукарство Яши к концу книги слезает, как змеиная кожа. И это более всего интересно: сомнения, выбор, мучения совести.


    Он искал женщин, как пропойца водку, но терпел их с трудом.


    И вся эта нравственная начинка находится под толстым слоем религии. Но синагога не посещается, заповеди не соблюдаются. Этакий еврей без веры. Но с богом в душе. По сути, повесть представляет собой ещё одно художественное исследование на тему «что такое человек без бога» и «каким должен быть бог».


    Господи Боже, Ты - фокусник, не я. - думал Яша. - Ты выколдовываешь из горсти чёрного праха растения, цветы, краски!.. Но как такое получается? Откуда жито знает, как завязать зёрна, и откуда пшеничным колосьям ведомо, как уродить свои? Нет, они этого знать не могут. Они не ведают, что творят. Но ведь есть же ведающий?

    Где-то с середины повести повествование становится настолько осязаемым, что читателю уже не по себе. Кажется, мрак есть в мире и более ничего (почти как у Кафки). Физиологичность начинает определять всё: повреждённая Яшина нога заменяет логику и сама становится новой логикой, логикой кошмара, смерти, беспросветности. Люди - уже не люди , а тела-туши ("туша Германа"), орудия прелюбодеяний. И посреди этого рождение Яшиной веры, как будто чернота специально была создана богом, чтобы его узреть.

    4
    69