Рецензия на книгу

• 

  _in_sane27 июля 2013 г.

  ПЕСНЬ СТО ПЕРВАЯ

  Земную жизнь пройдя доселе мало,
  Я половины больше был ведом,
  И вот судьба на Данте указала.

  (4)Его за семь столетий чтимый том,
  Как апогей, на что поэт решился,
  Я взял читать, не усомнившись в нем.

  (7)Семнадцать раз свет за окном садился,
  Пока «светила» в третий раз прочел,
  И двух листочков наконец лишился.

  (10)Поставив книгу снова на подол,
  Пожалуй, слову Данте приклониться
  Я не забуду, утвердив то, мол.

  (13)Но не «комедии» любовь светиться
  Начнет, но все эпитету пред ней,
  Ведь в этом мне не станет усомниться.

  (16)Как будто взяв себе в руки хорей,
  Вергилием одел себя мне Данте,
  А я – примерял плащ его, скорей.

  (19)Меня дивили Библии брильянты,
  Чьи мифом грани были точены,
  А после – миром глаженые канты.

  (22)Эпох обличья – мне обращены,
  Звезд паутины точно, словно стрелки,
  И расстоянья не изменены.

  (25)Меня тревожили богов проделки,
  К Прокрусту загнаны в конфессий стиль,
  Простых людей тяжелый грех и мелкий.

  (28)Но более манил меня звук миль,
  Апофеоз, даренный Беатриче,
  Как мастер в молитву раскрасил быль.

  (31)Сокрыть зеркальное сумел обличье
  За пеленой божественных картин
  Он смог; и в этом есть уже величье.

  (34)Но на сием я даре вставлю клин,
  Ведь величая Данте – я взвышаюсь,
  Мол, вычерпал всю правду из пучин.

  (37)Но «нет» ответ мой, я вам не внушаю
  Поверить, что осмыслить стало мне
  Потуги все, я этих слов лишаюсь.

  (40)Мне говорили, чтоб я стал в челне,
  Чтить нужно между двух у двух заветов,
  И мифы, Firenze не в новизне.

  (43)Я отрекаюсь от слепых куплетов:
  Всех нужных знаний вовсе не собрать,
  Поэту лишь дано понять поэта.

  (46)А кто другой – тому в конце читать,
  Что собирали многие когорты,
  И на их труд в надежде уповать.

  (49)Но нам не знать, заслуженно ли горды
  Они своим писаньем сверх чужих
  Тех слов, чии покровы нынче стерты.

  (52)Поэмы половина лишь без них
  Доступной станет: только оболочка,
  А сердцевины вкус утратит стих.

  (55)«Комедия» подобна одиночке –
  Пустые стены, с зала в новый зал,
  И ни картины от точки до точки.

  (58)А примечаний суть – портретов вал,
  Каскады знаний, мастерство сравнений
  И любознательным все тот закал.

  (61)Как я сказал уже, признаться рвенье:
  Не всех картин открылся мне секрет
  И через зал ходил я в заблужденьи.

  (64)Но не дивитесь мне, было букет
  На ощупь трогал с мертвыми глазами,
  Ведь формы у стен те же – лучше нет.

  (67)Так, где глаза то чудо осязали,
  А где его минул я, не узрев,
  Я все блуждал, ведь не бескрайни дали.

  (70)И помогали стены мне, воспев
  Где Беатриче, где Дант после жизни,
  Где Люцифер свой воплощает гнев.

  (73)Я слышал звуки, что неслись о тризне,
  Хоть сам не знал – по ком была она,
  И не грустил, слеза у Данте брызни.

  (76)Но мне внушала полная стена,
  Что где та капля – дорог друг поэту,
  Во что поверить был готов сполна.

  (79)И все мы шли - не разменяв планету,
  А я все думал, что меня влечет
  В его поэме то, как она спета.

  (82)Его математический расчет:
  Не треугольник, что вписал в окружность,
  А как всех частей сумма сто возьмет.

  (85)За тем, как каждой из миров наружность
  Он структурировал так, будто был
  И вправду там, где была ему нужность.

  (88)Я уважаю Данте за тот пыл,
  С которым он лелеял ямб пятьстопный,
  И как в терцину прочно заключил.

  (91)Когда сегодня стих стал расторопный
  И пляшут строчки, правила браня,
  Меня утешил труд его столь плотный.

  (94)Дойдя к чистилищу, еще внял я
  И даже в плоти на его скелете
  Почуял храбрость, трудность заслоня.

  (97)За то, что Данте не бывал в совете,
  На сем готов упорно я стоять,
  И ни пред кем не был за суть в ответе.

  (100)Пример удобней вряд ли можно взять,
  Чтоб описать восторг от написанья,
  Чем вдруг излить, что не давало спать.

  (103)Когда нам Рай с ним стал вконец пристаньем,
  Восторгся я, как там он описал
  Любимую, что рай ей стал засланьем.

  (106)Вот, где всю магию утаивал,
  И что влекло с начала – к Эмпирею
  (К нему я и сейчас почти пристал).

  (109)Но перед тем, как руки я согрею,
  Хочу еще похвалу поднести
  Не Данте, он все взял уже щедрее.

  (112)Я восторгаюсь тем, перевести,
  Который смог «Комедию» достойно,
  И в Алигьери мир нас провести.

  (115)Не знаю я, насколько беспокойно
  Чтецам, что молвят словно Данте в точь,
  Но я уверен, что сей текст пристойный.

  (118)Не только за слова, за форму-дочь,
  За сто страниц последних я склоняюсь
  Перед Лозинским за поэта мощь.

  (121)Ну, вот и все, я верха достигаю,
  К которому меня поэт провел,
  Я для себя ни в чем не заблуждаюсь.

  (124)Стою, вокруг – сияет ореол,
  Внизу – земля, где проза согрешила,
  Но в небесах я этот час провел,

  (127)Где Данте мне открыл свои светила.

  
  ПРИМЕЧАНИЯ

  ПЕСНЬ СТО ПЕРВАЯ

  Рецензия на «Божественную комедию» Данте

  2. Я половины больше был ведом. – Большинство сознательной жизни автор ходил в школу, где подбирали список литературы для прочтения.

  4-6. Сегодня, приблизительно 700 лет спустя 1321 г, когда Данте дописал свою «Божественную комедию», многие считают ее величайшей поэмой в истории.

  7. Семнадцать раз свет за окном садился. – Автор прочел поэму за семнадцать дней.

  8. Пока «светила» в третий раз прочел. – Поэма состоит из трех частей, каждая из которых заканчивается словом «светила».

  9. И двух листочков наконец лишился. – Ввиду весомости примечаний автору приходилось читать поэму с двумя закладками: одна для основного текста, вторая – для примечаний.

  11-12. Автор не намерен скрывать желания приклониться перед Данте за «Божественную комедию».

  13-14. Автор преклоняется в первую очередь не перед поэмой как комедией, а перед ее самой известной чертой, эпитетом – божественностью.

  16-18. Для автора Данте стал проводником в мир ада, чистилища и рая, подобно Вергилию в самой поэме; сам автор почувствовал себя ведомым – как будто нацепил плащ Данте из самой поэмы.

  19-21. Смысл: в своей поэме Данте смог удачно объединить свои познания Библии, мифологии и истории, то есть того, что накладывал на природу событий мир.

  23-24. Речь идет о познаниях Данте в астрономии и географии.

  26. К Прокрусту загнаны в конфессий стиль. – Данте удалось написать поэму чуть ли не в стиле религиозного письма, настолько возвышенно она звучит. Прокру́ст - персонаж мифов, разбойник (известен также под именами Дамаст или Полипемон), подстерегавший путников на дороге между Мегарой и Афинами. Он обманом заманивал в свой дом путников. Потом он укладывал их на свое ложе, и тем, кому оно было коротко, обрубал ноги, а кому было велико, ноги вытягивал — по длине этого ложа. Выражение «прокрустово ложе» стало крылатым и означает желание подогнать что-либо под жёсткие рамки или искусственную мерку, иногда жертвуя ради этого чем-нибудь существенным.

  31. - Сокрыть зеркальное сумел обличье. – Данте далеко не главный персонаж поэмы, он сумел скрыть свою личность за всеми событиями, которые с ним происходят в трех мирах.

  40-45. – Автор считает, что для того, чтобы понять поэму в полной мере, недостаточно изучить между двух у двух заветов – то есть Ветхий и Новый Завет от корки до корки, мифы и историю Firenze – Флоренции (итал.). Ему кажется, что полностью понять поэму, все равно, сможет только сам Данте.

  46-48. Не умеющим достаточных знаний, остается только уповать на труды тех, кто пытался толковать поэму и изложил результаты поисков в примечаниях, расположенных в конце.

  52-60. - Автор сравнивает песни поэмы с залами, пустыми без картин - сердцевины, которую раскрывают примечания, но все же – с рельефными стенами, которые помогают постичь стрежень поэмы даже тому, кто слеп к красоте картин, то есть не обладает нужными знаниями.

  69. - Я все блуждал, ведь не бескрайни дали. – Автор знал структуру поэмы.

  71-72. - Беатриче у Данте в раю, сам он – ожидает себя в чистилище, а Люцифер – в аду.

  73-78. – Автору были знакомы не все личности, что встречались Данте в поэме, потому ему были ясны не все эмоции поэта, но он был готов верить их искренности.

  79. И все мы шли - не разменяв планету. – Все еще на земле, то есть в аду, а не в чистилище или раю.

  83. Не треугольник, что вписал в окружность. –
  И можно ль primum motum допустить;
  Иль треугольник в поле полукружья,
  Но не прямоугольный, начертить.
  (описание из песни тринадцатой Рая).

  84. А как всех частей сумма сто возьмет. – Сумма всех песен по трем частям – 100.

  89-90. Поэма написана терцинами в пятистопном ямбе.

  91-93. Автор презирает современные тенденции поэзии, возводящие верлибр и другие формы стихов неклассических на вершину сегодняшней поэзии.

  95. И даже в плоти на его скелете. – Речь о той же сердцевине, наполнении поэмы (см. прим. к ст. 52-60).

  97-102. Данте наверняка не внял советам и писал поэму исключительно для себя, поскольку другому, как писалось раньше, ее не дано в полной мере постигнуть.

  108. К нему я и сейчас почти пристал. – Автор в своей рецензии тоже постепенно восходит к Эмпирею, на фоне своего путешествия рассказывает о впечатлениях от поэмы.

  115-116. Речь идет о людях, которые знают и русский, и итальянский языки, а потому могут оценить, насколько перевод Лозинского хорош или плох.

  118-119. Автор выносит благодарность переводчику не только за переведенный текст поэмы, но и за то, как он сохранил форму поэмы, размер стихов и, конечно же, за примечания.

  IN SANE

  29

  209