Рецензия на книгу
Грозовой Перевал
Эмили Бронте
VIKULINA20 июня 2013 г.Вот уже второй день, как летняя духота на улице сменилась дождевой свежестью. Неутихающий ветер стучится в мои окна, неистово треплет занавески, а это значит, что пришло время взяться за «Грозовой перевал».
В который раз я давала себе обещание не браться за ЭТУ книгу вечером, когда скоро предстоит спать, но Кэтрин уже разрывает мою голову криками «Впусти меня! Впусти!». И я впускаю её, и чертовка безжалостно играет моими чувствами. Я рыдаю и не могу остановиться, не могу зашвырнуть куда подальше эту историю, разворачивающуюся на фоне мрачных вересковых пустошей, не могу уснуть, потому что во сне меня преследует полный ненависти взгляд Хитклифа, а в ушах звенит рёв «не человека – дикого зверя, которого искололи до полусмерти ножами и копьями». Я не могу, в седмидесятью седьмой раз, расстаться с этой книгой, вышедшей, по-видимому, из-под пера самого дьявола.
После первой моей встречи с «Грозовым перевалом» я, тогда еще неискушённый читатель, задавалась вопросами вроде «почему Кэтрин предала Хитклифа» или «зачем Хитклиф женился на Изабелле, если он любит Кэтрин», но сейчас мне это абсолютно безразлично. Потому что раньше я была уверена в том, что главных героев связывает любовь, чьи бессмертные узы выдержали испытание временем и смертью. Теперь же я абсолютно сбита с толку и не в силах понять, чувства какого рода представила Эмили Бронте на суд читателя. Ненавидеть её героям не привыкать – на этом поприще они достигли непостижимых уму успехов. Каждый так и норовит отправить другого в ад, да и сам не прочь отправиться туда же, вслед за ним, под любым предлогом: книга полна бесчисленных упоминаний о пекле преисподней, в которую готов добровольно уйти герой, если только это поможет ему причинить объекту его ненависти муку поизощрённее да страдание как можно безжалостнее. Послать ближнего в ад в «Грозовом перевале» сродни привычному нам «как дела», так что где-то к середине книги ты убеждаешься в том, что хуже, чем в местечке близ Гиммертона, на этом свете быть уже не может.
Так вот я думаю, что связывает Кэтрин с Хитклифом и Хитклифа с Кэтрин, и ничего не могу придумать. Наверное, это что-то выше человеческого понимания, что-то, чего не способна вместить земная душа. Потому Кэтрин гораздо удобнее проявлять свои чувства с того света; их безудержной силой, которую не может постичь живой разум, она душит и мучит до беспамятства своё ещё существующее в реальном мире земное воплощение, пока, как ломовую лошадь, наконец не доводит его до издыхания.
Единственное, в чём я окончательно убедилась после очередного прочтения книги, - невозможность, при всём моём желании, существования в обычных условиях этих чувств. Думаю, что даже если бы события развивались совсем по-другому, Хиндли – о чудо! – не возненавидел бы «цыганское отродье», а Линтону не пришлось бы тягаться с любовью (или её адским воплощением) Хитклифа - всё равно эти двое так или иначе свели бы друг друга в могилу. Это неизбежно, как «листва в лесу... которую изменит время, как меняет зима деревья».
Вот и тучи рассеиваются, и «Грозовой перевал» подходит концу. Убираю книгу на полку. Но знаю, что, как только голос Кэтрин затихнет в моей голове, я ещё долго буду ходить и думать, «как это вообразилось людям, что может быть немирным сон у тех, кто спит в этой мирной земле».1131