Рецензия на книгу

• 

  Аноним19 июня 2013 г.

  Стокгольмский синдром по-парижски (спойлерно)

  Везет мне на этом флэшмобе, почти все книги "в яблочко". Вот и сейчас, вынырнул из пучины арабо-израильского конфликта, я погружаюсь в мир, где старая еврейка, пережившая Освенцим, растит ... арабского мальчика. Ну ладно бы просто растит арабского мальчика, что с некоторой натяжкой я бы сравнила с воспитанием евреями во время второй мировой войны немцев вне Европы. Так еще и держит под кроватью портрет "мосье Гитлера" и дастает его, когда плохо. Молится, грубо говоря. И растит арабского мальчика, как прописано его родителями, в мусульманском духе. Мальчик учит арабский и Коран.

  Эдакий роман-перевертыш, в нем вообще все наоборот, не так, как у нормальных людей. Мадам Роза, вышивающая из ума, становится из няньки "подопечной" своих бывших подопечных. Причем Момо, тот самый арабский мальчик, главный герой, чем ближе становится конец м-м Розы, тем больше он в нее влюбляется. А по обыкновенной житейской логике так должны было бы быть как раз наоборот. Особенно тогда, когда он узнает, что его возраст в документах был ... искуственно занижен на 4 года. И ему не 10 лет, а уж все 14.

  Та же мадам Роза, которая вскакивает ночами от страха, что за ней пришли и снова увозят в концлагерь ("в немецкое общежитие"), которая имеет свою комнату-убежище в подвале, спустя тридцать лет после войны скрывает, что она еврейка, она, повторяюсь, хранит под кроватью портрет Гитлера. Она же, впадая в маразм, с радостью собирает чемодан и, впадая в молодость, "едет в немецкое общежитие". Вот до чего человеческий мозг способен защищаться от беды, до последнего, даже в старости.

  Есть в книге еще парочка пикантных перевертышей, вроде мадам Лоло, проститутки-трасвистита (мужчины); сенегальца, который пытается лечить маразм изгнанием злых духов; появившегося в конце книге отца арабского мальчичка; да и многих жильцов дома в районе Бельвиль, сплошь состоящего из эмигрантов из стран Африки. Ну и евреев.

  Честно сказать, роман было бы читать стыдно и противно. Стыдно, ибо Ажар, не стесняясь, выводит на сцену черную, закрытую сторону жизни - проституток, сутинеров и их детей. А об этом говорить как-то не принято. А противно - ну уж больно картинно он все вырисовывает, прямо как любуется этим миром и тему "перевертышами", которые в нем есть. Бы.. Но.. Буквально под конец романа я поняла, что же так притягивает и вызывает сочувствие, а не жалость, любопытство, а не отвращение, интерес, а не брезгливость. И это язык повествования, язык, явно заимствованный у Шолом-Алейхема или из еврейской жизни, если хотите. То, что называется "над кем смеетесь, над собой смеетесь", или как я его называю "горький смех", он же смех сквозь слезы.

  Вот как, например, Ажар описывает сцену, когда уже совсем полоумную старуху решили "прогулять" по квартире тот самый сенегалец, уже не малыш араб и еще некоторое количество добродушных соседей, но в самый ответственный момент внезапно застигнутые врачем:
  

  
  Никогда еще я не видел доктора Каца таким сердитым: ему пришлось даже сесть и подержаться за сердце, потому что все здешние евреи – больные люди, они приехали в Бельвиль из своей Европы очень давно, старыми и усталыми, потому-то и остались здесь и не смогли поехать дальше. Он ужасно накричал на меня и обозвал нас всех дикарями, что не на шутку возмутило мосье Валумбу, который заметил ему, что это уже намеки. Доктор Кац извинился, сказав, что он никого не хотел оскорбить, но он вовсе не предписывал подбрасывать мадам Розу в воздух, как блин, надо было просто дать ей походить туда-сюда мелкими шажками, соблюдая тысячи предосторожностей
  

  Вообще, если бы вырванные из контекста цитаты не смотрелись бы бредом сумасшедшего, то очень-очень многие мысли, высказанные от лица мальчугана Момо (Мухамеда) можно было бы разобрать на цитаты. Многие говорят ,что главный герой в романе все же Момо, арабский мальчик, от лица которого ведется повествование. Я не стану с этим спорить, но я не знакома с арабскими мальчими , выросшими во Франции, и не очень хорошо знакома с арабским стилем мышления. Но вот где-то увидела мысль, и скорее с ней соглашусь, - это то, что мысли "арабского мальчика", хотя и кажутся вполне мальчишескими и подстать возрасту, все же, мыслиться мне, - это мысли Ажара (прогуглить на тему "прообраз Момо" не получилось ,интернет безмовствует). И потому ой не арабский мальчик тот главный герой. Он - лишь проводник для очередной "чевоческой комедии" в духе Бальзака. Собственно, именно с "Человеческой комедией" Бальзака я бы и стала сравнивать данный роман.

  Много раз Ажар обращает внимание на взгляд мадам Розы - красивый, вне зависимости от того, сколько бы ей ни прибавилось лет, и как бы уродлива она не становилась. Мадам Роза, пережившая Освенцим, - это ли не попытка воскресить мать, его, видимо, не пережившую? (в биографии указан год смерти матери - 1942). Попытка смоделировать ее жизнь, какой бы она стала, если бы не...

  И что еще подумалась. Один знакомый мне режиссер сказал: "Посмотрите, что человек снимает, и вы поймете, чего он боится". Так вот Эмиль Ажар, он же Ромен Гари, он же Роман Кацев, покончивший с собой в возрасте 66-ти явно боялся долгой и мучительно смерти. От рака. А также долгой в жизни с маразмом, в состоянии "овоща", когда тело еще функционирует, но мозг тебя уже покинул. Мадам Роза у него заболела в 67 лет или около того. Видимо, подсчитал...

  Ну, и что характерно, книжечку ооочень быстро экранизировал ... еврейский режиссер. Видать, рыбак рыбака видит изаделка.

  Флэшмоб 2013, совет ddolzhenko

  11

  54