Рецензия на книгу

• 

  Аноним1 апреля 2022 г.

  В основе всей красоты лежит что-то нечеловеческое

  С переворачиванием последней страницы «Золотого храма» полученное впечатление окончательно подмяло под себя изначальные ожидания, чего давно со мной не происходило. Что пришло на ум, когда взгляд пал на название данной книги? Должен быть храм, монахи, много монахов, и ощущение одухотворенности во время ознакомления, еще, само собой, чарующая Япония. Даже краткое описание сюжета никак не поколебала устоявшиеся мысли по поводу содержимого книги. Но, каково было мое удивление, когда Юкио Мисима преподнес свою версию сожжения Золотого Храма в Киото, приправив все это атмосферой Набоковской «Лолиты». Именно Владимир Набоков проступал сквозь внутреннюю борьбу главного героя, красоту зла, порочности. Нагая плоть рассматривается тобой с точки зрения Прекрасного и ничем не прикрытой реальности, и тут ты не боишься перейти некую черту, запрещающую предаваться безумным мыслям. Принимаешь размышления главного героя – тело, как бы стройно и молодо оно не было, просто неживая материя, кусок мяса, Юкио Мисима делает из читателя маньяка, упивающегося кровопролитием, с наслаждением вытирающего нож. В глазах бегает юркой лисичкой игривый огонек, хитрый и никому неподвластный. События 1950 года теперь носят оттенок недоброго величия, красота показывает когтистые лапы, натягивает повязку на глаза, заглушает какие-либо мирские чувства, а роман уже не кажется таким уж невинным и чересчур напичканным духовным морализаторством...

  
  
  Почему вид обнаженных человеческих внутренностей считается таким уж ужасным? Почему, увидев изнанку нашего тела, мы в ужасе закрываем глаза? Почему человека потрясает зрелище льющейся крови? Чем это та так отвратительно внутреннее наше устройство? Разве не одной оно природы с глянцевой юной кожей?... Интересно, какую рожу скорчил бы Цурукава, скажи я ему, что это он научил меня образу мыслей, позволяющему сводить мое уродство к нулю. Что же бесчеловечного в уподоблении нашего тела розе, которая одинаково прекрасна как снаружи, так и изнутри? Представляете, если бы люди могли вывернуть свои души и тела наизнанку – грациозно, словно переворачивая лепесток розы, - и подставить их сиянию солнца и дыханию майского ветерка...

                                                                                             Золотой храм в наши дни

  По сюжету главный герой по имени Мидзогути, считающий себя уродом из-за заикания, малообщительный и отстраненный от мирской суеты, в связи с некоторыми обстоятельствами становится учеником буддистской академии и живет при Золотом Храме в Киото, величественном сооружении, которое так красочно описывал ему отец в детстве. Именно отец заронил семена Прекрасного в душу Мидзогути, Золотой Храм становится эталоном, закрывает собой все; и дружба, и любовь девушки, ценности человеческой души, все это ничто по сравнению с ним, по сравнению с вечностью. При всех своих внешних недостатках, парень обладает изысканной натурой, умением видеть изнанку мира, сказочное переплетение нитей, красоту, скрытую от поверхностных взглядов. Годы проходят, Япония переживает поражение во Второй Мировой войне, а Мидзогути разрывает внутренняя борьба, реальность наносит точечные удары – сомнения. Прекрасное, самое совершенное в маленьком мирке главного героя, мешает предаваться земным наслаждениям, мешает отдаться чему-то новому всем существом. Но, если Прекрасное есть душевный фундамент, без которого все здание рухнет, возможно ли прожить без него? Борьба тела и души приводит к неожиданным последствиям.

  После прочтения примерно половины романа я решила прочитать статью «Жизнь и смерть Юкио Мисимы, или Как уничтожить храм», которая погружает в знаковые события из жизни писателя и обобщает авторские идеи не только из «Золотого храма», но и других произведений. Данная статья помогла скомпоновать в голове разрозненные мысли, взглянуть по-другому на некоторые эпизоды. Также хорошо передан образ Юкио Мисимы, насколько нетривиальным и уникальным персонажем своего времени он был. Очень понравилась мысль Григория Чхартишвили, автора статьи и переводчика «Золотого храма», об отличиях Юкио Мисимы от главного героя "Золотого храма". Последний вырывает-таки больной зуб, сжигая Золотой Храм, но при этом ничего не делает с собой, благо – ноющие корни не остались торчать в десне, а вот японский писатель совершает харакири после неудачного призыва к революции, когда перед глазами разрушились мечты, идеалы, то Прекрасное, чему была посвящена целая жизнь. Но что все-таки послужило решающим толчком в сторону обрыва?

  
  
  И неудивительно – красота может отдаваться каждому, но не принадлежит она никому. Прекрасное – с чем бы его сравнить? – ну вот хотя бы с гнилым зубом. Когда у тебя заболел зуб, он постоянно заявляет о своем существовании: ноет, тянет, пронзает болью. В конце концов мука становится невыносимой, ты идешь к врачу и просишь вырвать зуб к чертовой матери. Потом, глядя на коричневый, покрытый кровью, грязный комок, человек поневоле поражается: «Как? И это все? То самое, что так крепко укоренилось во мне, мучило, ни на минуту не давало забыть о себе, – всего лишь кусочек мертвой кости? Не может быть, это не оно! Если боль была частицей мертвой материи, как же она смогла пустить во мне такие корни и причинить столько страданий? В чем первопричина этих мук? Во мне или в ней? Да нет же, этот жалкий осколок, лежащий на моей ладони, – нечто совершенно иное. Он не может быть тем самым». Вот так же и с прекрасным. Может показаться, что, зарезав котенка – иными словами, вырвав гнилой зуб, – Нансэн выкорчевал красоту, но окончательно ли такое решение? А вдруг корни прекрасного уцелели, вдруг красота не умерла и после гибели котенка? И Дзесю, желая высмеять упрощенность и несостоятельность метода, избранного старцем, кладет себе на голову сандалию. Он как бы заявляет: нет иного выхода,кроме как терпеливо сносить боль от гнилого зуба.                                                                                                                                                                                                           Киото

  Все-таки, огромная роль в нашей жизни отводится другим людям; мы, подобно двигающиеся от кристаллика соли амебы, реагируем на вторжение на нашу территорию, меняемся характером и помыслами, принимаем чью-то сторону или, наоборот, отвергаем чужеродные мысли. Юкио Мисима делит жизнь Мидзогути на этапы, каждый этап помечая красным флажком – значимым моментом, будь это впервые пробудившееся влечение к женщине, или порча мундира одного из выпускников военно-морского училища, поразившего главного героя, - малая попытка изобличить Прекрасное, уничтожить его. Автор четко прорисовывает дистанцию от рождения понятия Прекрасного в душе героя, до стремительного падения. Огромное значение уделяется двум друзьям Мидзогути, бесу и ангелу, сидящим на плечах главного героя. Когда Цурукава дает другу умиротворение, переводит его странные мысли на реальный земной язык, не пытается склонить Мидзогути отвергнуть Золотой Храм, Касиваги всячески обращает внимание на прелести земной жизни и недостатки Прекрасного. В скором времени гармония пропадает, ядовитые рассуждения Касиваги отравляют парня, завлекая в сети порочного зла. Потому что после сожжения Храма приходит опустошение, свершив злодеяние, Мидзогути с сигаретой в руках скорее напоминает военного – живодера, который с нахальной улыбочкой любуется сожженными домами и убитыми людьми. Куда же подевался тот мыслитель, мечтатель? Нужно в реальной жизни не терять индивидуальности, особенно, возможность упиваться искусством. Стихотворения, романы, архитектура, формируют моральный стержень, без которого лучше точно не станет.

  
  
  Я желал смерти Уико, ложась вечером спать и просыпаясь утром. Я молился, чтобы она, свидетель моего позора, раз и навсегда исчезла с лица земли. Да если бы вокруг не было свидетелей, стыду не нашлось бы места на земле! Все люди – свидетели. Не было бы людей, не возникло бы и позора. В тот предрассветный час в облике Уико, где-то по ту сторону ее мерцающих холодным блеском глаз, что изучающее смотрели на мои губы, я разглядел весь этот мир других людей – мир, никогда не оставляющий нас одних, подсовывающий соучастников и свидетелей наших преступлений. Надо уничтожить всех других людей. Для того чтобы я мог открыто поднять лицо к солнцу, мир должен рухнуть...

  Не могу не упомянуть обволакивающую атмосферу, которую можно сравнить только с хождением в темном тумане, когда постоянно находишься в напряжении, боишься сделать неосторожный шаг в еще большую тьму. Язык автора завораживает, всегда любопытно, что же произойдет дальше с героем. Мидзогути буквально раздирает на куски, а ты напряженно сводишь брови, погружаешься за ним в омут и барахтаешься. Совсем забыла про красавицу-Японию... описания природы настолько же проникновенны, что и философские самокопания главного героя, бесчисленное количество цветов... кувшинки, ирисы, яркие огни осеннего леса, словно рассыпанные кровавые рубины, и это умиротворение, спокойствие, которое внушает Япония, диссонирует с разыгрывающейся бурей внутри Мидзогути. Тишина и вправду часто убаюкивает самое страшное зло на Земле. Под незримые звуки мрачной виолончели бродишь в ожидании чего-то страшного, взрыва тикающей бомбы. Нечасто приходится чувствовать одновременно напряжение и восхищение, ужас и наслаждение от всего происходящего как в голове героя, так и в окружающей природе.

  
  
  "Публичную казнь человечество отменило якобы для того, чтобы не ожесточать людские сердца. Чушь собачья! Знаешь, какие благостные, оживленные лица были у тех, кто убирал трупы после бомбежек? Зрелище страданий и крови, предсмертные стоны ближнего учат человека смирению, делают его душу тоньше, светлее и мягче. Корни зверства и кровожадности надо искать не здесь. Жестокость рождается совсем в иные минуты – например, в такой вот славный весенний день, когда сидишь на подстриженном газончике и разглядываешь солнечные пятна на травке, а, как по-твоему? Все жутчайшие кошмары, произошедшие в истории человечества, начинались именно так. Вид же корчащегося в предсмертной агонии, окровавленного тела – причем среди бела дня, заметь, - предает кошмару конкретность, материальность. Это уже не наша мука, а мука кого-то там другого, страшная и абсолютно реальна. Только и всего. Чужую же боль мы не чувствуем. Представляешь, как здорово?"

                                             Японская живопись, отражающая атмосферу романа "Золотой храм"

            

  «Золотой храм» пытается раскрыть тайну бытия, возможность без каких-либо терзаний существовать, не испытывая тяжесть Прекрасного, чего-то навеянного нам свыше. Так как тема оказалась необычной и даже дымчатой, эфемерной, развеянной по воздуху, точные ответы на вопросы не найдешь, зато есть дерзкие мысли, которые грех не перемолоть и проанализировать. «Видимо неизбежно: человек, думающий о Прекрасном, не может не погрузиться в бездну горчайших раздумий. Так уж, очевидно, устроен человек» - гласит цитата из «Золотого храма», суть которой вполне точна. Юкио Мисима не видит другого пути, как вместе с творческой  частью своей души принять на плечи тяжелый груз из непонимания других людей, их, порой, безумных поступков, и одиночества. Книга затрагивает эстетическую жилку, заставляет упиваться мыслями героя, постоянными размышлениями. Лично меня роман глубоко тронул, однозначно буду и дальше шагать с данным автором за руку, говорить о высоком, предаваться грезам.
  

  Содержит спойлерыОткрыть

  8

  780