Рецензия на книгу
Atonement
Ian McEwan
Аноним22 мая 2013 г.Прочитала книгу за один день. Но ее действие на меня будет продолжаться еще очень долго. Пытаясь пересказать содержание книги подруге, я не могла сдержать слез.
В чем же сила этой книги? Как это ни банально, но сила в Слове.
Сюжет нарисован как будто тремя мазками: один день до войны, один день войны для Робби и Брайони и один - День рождения пожилой писательницы.
Мир до войны напоминает застывшую каплю янтаря на солнце: горячая, блестящая, томная. Любовь рождается в ней, прекрасное чувство, нежное и страстное. Он, Она и первая любовь.
Война разбивает вдребезги эту каплю янтаря. Как же страшно описана война. Солдат уже не чувтсвует ужаса от всего происходящего, у него остается только одно желание - выжить любой ценой. Война почти убила в нем человека, остатки человечности бъются еще в его душе: Робби пытался спасти женщину с детьми, хотел похоронить остатки ребенка в пижамке, но желание выжить - перекрывает все.
Война для медсестры - кошмар наяву. Знаю, что то что испытала я от прочтения описания раненых солдат, лишь слабые отголоски чувств Брайони. Мне даже сложно представить, как это - когда ты видишь столько раненых, умирающих, покалеченных, вдыхать запах смерти. Разве можно такое представить не пережив? И, конечно же, никому никогда не пожелаю еще раз ощутить это.
И наконец, история писательницы. Можно ли найти силы жить с таким грузом вины? А она жила, продолжала жить ради искупления. И вот тут как раз и проявляется мастерство Иэна Макьюэна, ведь в своем описании событий Брайони почти не упоминает своих чувств, она просто описывает, а переживаем уже мы, читатели: стыд, вину, сожаление.
Я думала о своем последнем романе, который вообще-то должен был быть первым. Исходный его вариант написан в январе 1940 года, окончательный – в марте 1999-го, а между этими датами – еще с полдюжины. Второй – в июне 1947-го, третий… Впрочем, какое это имеет значение? Моя пятидесятидевятилетняя епитимья исполнена.
59 лет носить это в себе, 59 лет не поддаваться искушению оправдать себя перед собой же.
Я считала своим долгом ничего не скрывать – ни имен, ни мест, ни обстоятельств. Я излагала все как исторически точную запись событий.
Брайони нашла для себя единственный возможный выход:
Для романиста, как для Бога, нет искупления, даже если он атеист. Задача всегда была невыполнимой, но именно к ней неизменно стремится писатель. Весь смысл заключен в попытке.
Мы все останемся существовать лишь в моих вымыслах. Брайони будет такой же фантазией, как герои, предававшиеся любви в Бэлхеме, вызывая гнев своей квартирной хозяйки. Никого не будет интересовать, какие события и какие персонажи изменены во имя создания романа. Я знаю, что всегда найдется читатель, который раздраженно спросит: но что же там произошло на самом деле? Ответ прост: любовь выжила и восторжествовала. И пока будет существовать хоть один экземпляр, хоть рукопись последней версии моей книги, моя импульсивная, моя счастливая сестра и ее принц-лекарь будут оставаться живы, чтобы любить.
Но для меня, как для читателя, ее роман не принес облегчения. Я страдала от сожаления, что ничего уже нельзя поправить, что любимые так никогда и не соедятся вместе. Может понимание такого искупления придет ко мне с годами, может в 70 лет смогу понять...надеюсь.
И конечно же, смотрите фильм. Фильм великолепен. Очень хорошо передана атмосфера книги.947