Рецензия на книгу

• 

  Аноним5 марта 2022 г.

  "Мы просто хотим жить. Если нам, конечно, позволят."

  Из-за чего пять девочек, живущих в полной, казалось бы, благополучной семье, могут захотеть покончить с собой - настолько, чтобы довести это до конца, пусть и не с первого раза? Над этим вопросом читателю предлагается думать с самого начала книги и до её конца, и может быть, даже немного после. Ответ одновременно очевиден и нет.

  
  
  И вот тогда Сесилия в устной форме изложила свою единственную версию предсмертной записки, к тому же совершенно бесполезную, поскольку собиралась выжить:
  

  • Очевидно, доктор, - сказала она, - вы ещё не бывали в шкуре тринадцатилетней девочки.

    А ещё, видимо, в шкуре девочек от четырнадцати до семнадцати лет - именно столько было оставшимся четырём сёстрам Лисбон. Мы мало что о них знаем, знаем, что все они красивы, да и всё, наверное. Вся информация со слов мальчишек из их школы - не просто ненадёжный рассказчик, но ещё и коллективный, а мальчиков интересовали в основном женские трусики и гигиенические принадлежности.

  
  
  Эти пять дней каждого месяца были для мистера Лисбона серьезнейшим испытанием: ему приходилось разбрасывать таблетки аспирина так, словно он кормил уток у пруда, а также сражаться с водопадами слез всякий раз, когда по телевизору машина сбивала собаку. Он признался, что девочки выказывали чрезвычайную женственность на протяжении своих критических дней: они проявляли необыкновенную томность, сходили по лестнице, подобно примадоннам немого кино, и все повторяли, подмигивая: «Кузина Херби пожаловала в гости». В иные вечера они посылали мистера Лисбона пополнить запасы «Тампаксов» — им требовалась не одна упаковка, а сразу четыре или пять, так что в магазине молодые продавцы с тонкими усиками только хмыкали. Мистер Лисбон обожал дочерей, он души в них не чаял, но в то же время мечтал и о появлении в доме одного-двух мальчишек.

  Больше, чем подробности работы девичьих организмов, мальчиков интересовали только девичьи тайны. Тот, кто попал на единственный ужин в доме Лисбонов, считался счастливчиком, тот, кто приглашал сестёр на школьную вечеринку - авантюристом, за любое опоздание девочкам угрожало пожизненное домашнее заточение, к которому в итоге всё и привело, самоубийство Сесилии, младшей из сестёр, запустило снежный ком гиперконтроля над девочками.

  Девочки перестали ходить в школу.
  Девочки перестали выходить из дома.
  Девочки, за которыми, конечно, тут же началась слежка этих самых мальчишек, стали похожими на тени самих себя.
  Четырнадцатилетняя Люкс на крыше дома, готовая отдать своё тело любому желающему мужчину просто так, за глоток свободы, за попытку доказать, что хоть что-то принадлежит в этом мире ей.
  Бездыханное тело Люкс в автомобиле спасителей, тех самых мальчиков - которые пришли слишком поздно, чтобы от девочек осталось хоть что-то, что можно было спасти.

  Всё это под соусом эпохи, исторического момента, глаз соседей, будто (или на самом деле?) следивших за происходящим, но не чтобы помочь, а только чтобы вздохнуть в конце, что к тому всё и шло. Сёстры Лисбон навсегда остаются призраками людей, погребённых заживо в собственном доме, призраками в памяти всех очевидцев и знакомых, тех самых мальчиков, которых эта история не отпустит спустя десятилетия.

  История сестёр Лисбон напоминает историю других сестёр, настоящих - сестёр Хачатурян. Только в случае книжных девочек их никто не бил и не насиловал, их родители, кажется, даже пытались заботиться о них так, как могли. Старались защитить от мира, чтобы история не повторилась. Защищать нужно было от собственного дома. Отсутствие физического насилия не равняется благополучию, а за закрытыми дверьми может происходить что угодно, и от этого только страшнее знать, сколько глаз наблюдали за происходящим и будто ничего не хотели видеть.

  Ещё страшнее - что девочки знали, что так и будет, ещё до смерти Сесилии, и после только утвердились в этом.

  Остаётся только один вопрос. Что происходило в доме Лисбон до первой попытки суицида Сесилии?

  
  
  После того как подошла к гробу последняя из дочерей, поддерживаемая мужем миссис Лисбон тоже одолела десять скорбных ступенек, чтобы покачать головой над лицом Сесилии, подрумяненным в первый и последний раз. «Посмотри на эти ногти, — вроде бы послышалось мистеру Бертону. — Разве с ними ничего нельзя было сделать?»
  И тогда мистер Лисбон ответил: «Ничего, еще отрастут. Ногти ведь продолжают расти. И она уже больше не сможет грызть их, дорогая».

  9

  400