Рецензия на книгу

• 

  Аноним5 апреля 2013 г.

  Сильная вещь.
  «Острие бритвы» несет в себе идею, несет идею и подчиняет ей весь сюжет.
  Без этой идеи сюжет вполне жизнеспособен и даже интересен, но прост и не может ни очаровать, ни озадачить.

  Моэм, мастер интригующего сюжета, мастер беспощадного психологического портрета, с первых строк вдруг признается, что начинает "... писать роман с таким чувством неуверенности".
  На жизненном пути состоялась встреча с человеком, который остался загадкой для Моэма. Не рассказать о нем невозможно, а рассказывать, похоже, очень сложно.
  Личность притягательна, поступки же неоднозначны с точки зрения общепринятых норм. Поступки складывают линию жизни, которая с трудом может быть принята сторонним наблюдателем и которая его же, наблюдателя, внимательного и чуткого наблюдателя, может подвести к осмыслению всей сути жизни.
  Речь идет о Ларри. О ключевом разговоре с ним Моэм расскажет в шестой, предпоследней, главе, предупредив нас, что читатель «… спокойно может пропустить эту главу, не утеряв сюжетной нити… Впрочем, должен добавить, что, если бы не этот разговор, я бы, возможно, вообще не стал писать эту книгу.»
  Эта глава, равно как и эпиграф романа обозначает авторскую точку фокусировки: Ларри.
  В романе много внимания уделено другим персонажам и все они отрисованы по-моэмовски: одновременно мягко и беспощадно, точно, узнаваемо, но служат лишь фоном.
  Говоря же о Ларри автор лишь тщательно воссоздает, фиксирует свое личное впечатление, обстоятельства своих встреч с ним. Моэм делится с нами этой личностью, но признается в своем непонимании этого человека.
  "Сам я «из праха земного»; я могу только восхищаться светлым горением столь исключительного человека, но не могу поставить себя на его <Ларри> место и проникнуть в тайники его души, что мне как будто удавалось иногда с людьми более заурядными."

  Ларри, молодой бывший военный летчик: ранние подвиги, ранняя встреча со смертью. " А потом вспомнишь парня, который час назад был полон жизни, а теперь лежит мертвый, и так все покажется жестоко и нелепо. Поневоле задаешься вопросом, что такое вообще жизнь и есть ли в ней какой-то смысл или она всего лишь трагическая ошибка незрячей судьбы." А потом, на гражданке, год «бездельничания», и уже беспокойство невесты, и уже недовольство знакомых, и увещевания о долге мужчины, и призывы влиться в ряды строителей капитализма, и ни от кого не скрываемые планы побездельничать два года в Европе, благо скромный доход позволяет.
  Они так и не поженились.
  Два года в Европе продолжились годами в Индии, возвращением назад. И чтение, чтение, угольная шахта, ферма, монастырь бенедектинцев, плавание матросом на корабле, ашрам в Индии, поиски, поиски, неслучайные случайные встречи. И поразительное спокойствие, поразительная уверенность в себе уровня «так нужно».
  Да, и Ларри всегда хватало ресурсов: ему много не требовалось, вернее, он не видел необходимости. Но подозреваю, что если бы понадобились бо’льшие деньги, они бы у Ларри были.
  Я не расскажу о Ларри лучше Моэма, скажу только, что мне удалось увидеть и невозмутимое спокойствие, и уверенность в себе, и обаяние, и силу этого человека, человека ищущего. Помните, что Ларри сказал монах? " Вы — глубоко религиозный человек, не верящий в Бога. Бог вас разыщет".

  А теперь чуть в сторону.
  В рецензиях на LL, мнения о Ларри полярные: от приятия и восхищения до негодования; мнения об остальных персонажах в основном сходятся. Ну что ж, как минимум, Ларри не оставил никого равнодушным.
  У меня самой неоднозначное мнение.
  Трудно мне понять, как можно быть уверенным в завтрашнем дне, не зная о нем ничего. Трудно решить, был ли у Ларри и Изабеллы шанс в молодости. Мотивы Изабеллы понятны вполне, и котиковое манто вряд ли кому вредит.
  Но вот интересный момент. Состояние Ларри после возвращения с фронта можно принять за посттравматический синдром, небольшой доход - за пенсию. И уже при таком раскладе желание "бездельничать" экстраполируется в невозможность работать. А дальше требуется помощь медиков, психологов, невеста уже практически лишается права выбора (она должна). В итоге пострадавший, и его невеста или жена, получают всеобщий гласный респект, замешанный, в том числе, на жалости. Ветеран не достиг большого успеха в жизни, только лишь вернулся к жизни? Вопрос о манто имеет право подниматься только не при пострадавшем: спасибо - живет и на людей не кидается.
  И еще вот это, про Ларри и Изабеллу, помните: « Глаза ее были прикованы к этому жилистому запястью <Ларри> с золотыми волосками и длинным, тонким, но крепким пальцам. Я никогда не видел, чтобы на человеческом лице была написана такая неприкрытая голодная страсть". Это уже взгляд Изабеллы на Ларри нашедшего.

  Нашедший, ищущий - такие слова могут спровоцировать на критику книги с точки зрения технологии поиска себя. Вот только нужно ли рассматривать "Острие бритвы" под таким углом, искать в ней неточности и нестыковки, например, о жизни в ашраме. Или лучше принять эту книгу как рассказ, размышление, как штрих-пунктир возможности? И, несмотря на то, что рассудок держит наготове целый ворох доводов из общепринятых норм и житейской логики и целую кучу примеров с тегом "против" из жизни бездельников, перебрать факты и озадаченно признать, что пройти по лезвию бритвы возможно.
  "Исковерканные, впустую прожитые жизни, и ради чего — неизвестно. Да, сойти с проторенного пути — та же лотерея. Много званых, но мало избранных."

  Спасибо Моэму, что не смог не поделиться с нами очарованием и силой личности.
  Мне по душе книга и глубоко симпатичен Ларри.

  10

  32